«Жить стало лучше, жить стало веселее…» Эти сталинские слова облетели всю страну, заставляя радостно биться миллионы сердец. Для всех открылись пути к широкому образованию. Каждый пятый советский человек учился. Каждому была предоставлена возможность заниматься делом, к которому он чувствовал призвание, имел способности.
Сотни тысяч людей трудились в глухих районах на востоке страны, где возникли мощные индустриальные очаги. Старшему поколению пришлось заново учить экономическую географию. Появились новые наименования — Кузбасс, Караганда, «Второе Баку». Из «медвежьих углов» Урала, Сибири, Дальнего Востока, из пустынь и предгорий Средней Азии двигались эшелоны: они везли уголь и нефть, сложные машины и химические продукты…
Многое изменилось и за Полярным кругом. Самолеты и корабли сблизили огромные пространства Крайнего Севера с культурными и экономическими центрами страны. Арктика становилась все более доступной; потускнел романтический ореол тайны, веками окружавший ее. В мертвую тишину снегов и льдов, нарушавшуюся лишь пронзительным криком чаек и ревом зверей, ворвался голос человека, стук топора, визг пилы, рокот моторов. На побережье и островах Ледовитого океана дымились костры строителей.
Мужественные и предприимчивые советские люди смело проникали в глубь Арктики, на огромные земли и одинокие островки, которые лишь в последние десятилетия появились на картах Полярного бассейна. Не зная страха и не боясь лишений, они шли на Крайний Север, как хозяева, чтобы навсегда овладеть несметными природными богатствами, среди которых золото — едва ли наиболее драгоценно. Они шли в ледовые моря, чтобы проложить в них надежный путь из европейских портов СССР на Дальний Восток. Перед несгибаемой волей этих людей, тесно сплоченных и сильных духом, вооруженных современной техникой, страна «белого безмолвия» отступала по всему фронту.
Пора эпизодических путешествий в Арктику окончилась. Случайные плавания одиночных кораблей стали достоянием истории. Исследования велись с суши, с моря, с воздуха круглый год. Летом в полярных морях появлялись десятки транспортов с грузами для Заполярья, Северной Сибири и Дальнего Востока. Осенью караваны возвращались в порты с сибирским лесом и ценными ископаемыми.
В третьей сталинской пятилетке страна поручила советским полярникам превратить Северный морской путь в нормально действующую водную магистраль, обеспечивающую планомерную связь с Дальним Востоком.
Арктическая навигация 1939 года открылась рано: в конце июля караван судов из Архангельска под водительством ледореза «Литке» прошел пролив Вилькицкого. Навигацией руководил Папанин, назначенный начальником Главного управления Северного морского пути; вместе со штабом он находился на борту линейного ледокола «Иосиф Сталин». Флагманский корабль арктического флота, мощностью в десять тысяч сил, построенный на ленинградских верфях, впервые вышел в плавание прошлым летом. Тогда же судостроители Николаевского завода спустили на воду однотипный ледокол «Лазарь Каганович»; он направился в восточную часть Арктики.
В конце прошлой навигации, совершая под командованием капитана Воронина первый рейс, «Иосиф Сталин» пробился сквозь тяжелые льды до восемьдесят третьей параллели. Экипаж нового ледокола повторил рекорд свободного плавания в высоких широтах Арктики, установленный месяцем раньше «Ермаком». Конечно, суда, зажатые во льдах и дрейфовавшие вместе с ними, бывали и севернее, но «по доброй воле» ни одному кораблю еще не удавалось проникнуть в район за семьсот семьдесят километров от полюса.
VIII
В полночь двадцать третьего июля на ледоколе взвились сигналы отплытия. Тусклые лучи повисшего над горизонтом солнца затрепетали на флагах. Мурманск спал. Немного горожан собралось провожать корабль в Арктику. Несколько женщин, стоявших у кормы, посылали прощальные приветы мужьям и сыновьям, уходившим в далекое плавание. Миновали времена, когда путешественников в северные страны провожали как отчаянных смельчаков. Рейсы кораблей в полярные моря стали обыденными.
Ледокол расстался с Мурманском при бледном свете полночного солнца. К широкому проливу спускались поросшие хвойным лесом склоны гор. Кое-где виднелись рыбацкие хижины. У берегов покачивались белокрылые парусники, шаланды, шлюпки. На столбах сушились сети; в ячейках серебрилась застрявшая чешуя. За кормой корабля в дыму десятков пароходных труб скрывался лес мачт и портовых кранов. Утренний туман поглотил живописную панораму северного города.