— Говорят, на Центральном аэродроме разбился Чкалов!
— Это неверно! Валерий Павлович в Горьком.
— Нет, он вернулся в Москву и сегодня будто бы испытывал новый истребитель…
Я тотчас позвонил к Александру Васильевичу Белякову, который жил в районе аэродрома.
— Валерий летал, — подтвердил Беляков. — Видели, как он снижался за аэродромом. Больше ничего неизвестно…
Встревоженный, я вызвал летно-испытательную станцию, где работал Байдуков. К телефону подошел Михаил Михайлович Громов.
— Чкалов испытывал новую машину и пошел на вынужденную посадку, — сказал он. — А где опустился — никто не знает. Байдуков летает вокруг аэродрома, ищет…
Быстро темнело. Звонки не прекращались. И вдруг — ошеломляющее известие: Чкалов — в Боткинской больнице… Еще несколько жестоких минут неведения, и на мой вопрос — правда ли, что Чкалов доставлен в больницу, — главный врач отвечает утвердительно.
— Какие надежды?
— К нам он привезен мертвым, — слышу в ответ полный печали голос.
Великого летчика не стало.
Еще утром, веселый и довольный, он прощался с семьей, обещал сыну вернуться пораньше. После полудня он приехал на аэродром. Там стоял истребитель новой конструкции. Испытать машину в воздухе, лично определить ее достоинства и недостатки, высказать свое веское мнение о новом боевом самолете, который должен усилить мощь отечественной авиации, Чкалов считал своим святым долгом. Полет по Сталинскому маршруту на дальность и трансполярный рейс в Америку принесли ему любовь и уважение народа, всемирную славу. Но он постоянно чувствовал себя в неоплатном долгу перед Родиной и не хотел прерывать опасной работы испытателя. Чкалов однажды сказал товарищу Сталину: «Я буду держать штурвал самолета, пока в моих руках есть сила, а глаза видят землю». Он остался верен своему слову…
Чкалов обошел вокруг истребителя. «Все в порядке? Лечу!» Самолет пошел в воздух. Первый раз машина этой конструкции поднялась над землей. Истребитель описал круг за границами аэродрома, пошел на второй. Мотор ровно гудел в прозрачном морозном воздухе. Люди на старте, запрокинув головы, следили за машиной. Сейчас Чкалов закончит второй круг и пойдет на посадку. Что он скажет?..
Истребитель уже приближался к аэродрому. Вдруг на высоте двести метров ровный гул разом оборвался. Что-то произошло с мотором! Люди на старте побледнели… Чкалову оставалось пролететь до аэродрома лишь полтора километра, но высота снижалась неотвратимо. Одна только сила могла вернуть машине способность держаться в воздухе — мотор. Но мотор замер. Прыгать с парашютом было уже поздно…
«Ваша жизнь дороже нам любой машины», — сказал Иосиф Виссарионович летчику-испытателю при первой встрече. И Чкалов на гибнущем самолете боролся. Вокруг были жилые дома, сараи, склады леса. Он направил самолет к маленькой ровной площадке, но дотянуть до нее не хватило секунд…
Рабочие склада строительных материалов вышли на двор, направляясь к столовой. С нарастающим свистом на них неслась машина. Люди оцепенели. Прямо перед собой они видели острый нос истребителя. Вот он врежется в толпу…
Но Чкалов заметил людей. Родных советских людей, для блага, для счастья которых он трудился, боролся, свершал подвиги. Нет, ни один не должен пострадать! И рука Чкалова отвела от них смерть. Истребитель послушно отвернул — в последний раз… Чудовищной силы удар о землю вырвал летчика вместе с сиденьем из кабины, поднял в воздух и бросил вниз…
Чкалова подняли, уложили в автомобиль, помчали в Боткинскую больницу.
Машина влетела в ворота и остановилась у приемного покоя. Сбежались врачи. Сестры держали наготове шприцы. Разрезали комбинезон. Под комбинезоном на скромной военной гимнастерке блеснули ордена Ленина и Красного Знамени, значок депутата Верховного Совета СССР…
— Боже мой! Это Чкалов, — вскрикнула сестра. — Валерий Чкалов!..
Это было в третьем часу пополудни.
Спустя два часа главный врач Боткинской больницы провел меня в маленькую комнату приемного покоя. Горели люстры. На длинном столе под белым покровом недвижимо лежал Валерий Павлович.
Лицо его было серьезно и строго. Такое выражение принимало оно в часы, когда решались судьбы дальних перелетов, когда он обдумывал планы нового Сталинского маршрута — вокруг земного шара без посадки. Пряди русых волос прилипли к влажному лбу. Брови сдвинуты. Руки сложены на богатырской груди. Великий летчик нашего времени, любимец народа, любимец Сталина, уснул навеки.