XIII
В центре туманного и холодного Берингова пролива лежат населенные эскимосами острова Диомида — Большой и Малый. Один — советский, другой — американский. Между островами проходит государственная морская граница. По ту сторону пролива лежит Аляска, по эту — Чукотка.
Ночью «Иосиф Сталин» входил в Берингов пролив. Мне не спалось. Я стоял на носовой палубе, всматриваясь в горизонт. Было светло, но пасмурно.
Третий раз корреспондентская жизнь привела меня на рубеж двух материков. Третий раз за пять лет! Первое путешествие из Москвы к Берингову проливу проходило по восточному маршруту — через Владивосток и Камчатку. Во втором путешествии к границе Советского Союза и США я двигался на запад: Москва — Париж — Гавр — Нью-Йорк — Сиэттль — Фербэнкс — побережье Аляски. Так замкнулась моя «кругосветка» протяжением почти тридцать тысяч километров. Теперь я снова видел темносвинцовые воды узкого пролива, достигнув его с севера, по великой водной магистрали Советской Арктики. Четвертого пути к Берингову проливу нет: северо-западный проход вдоль побережья Канады и Аляски не посещается кораблями. Мне посчастливилось изведать все три возможных маршрута. Это могло послужить темой книги — о трех путешествиях. В эту ночь у меня впервые возникла мысль о такой книге. Написать ее удалось лишь спустя несколько лет, после Великой Отечественной войны…
На востоке появились зыбкие контуры земли. Берег казался расплывчатым облаком, плывущим над самым морем. Белоусов, высунувшись из рубки, нащупывал биноклем горизонт.
— Диомиды? — нетерпеливо крикнул я капитану.
— Большой Диомид, — отозвался Белоусов равнодушно, тоном человека, наблюдающего знакомый и наскучивший пейзаж. Он повернулся и показал вперед: — Сюда, сюда, смотрите!
Как занавес грандиозной сцены, на западе медленно поднимался туман. Из морской пучины, кипучей и пенной, вырастали мрачные отвесные скалы. Черные и темнобагровые утесы с изумрудными мшистыми пятнами беспорядочно теснились, не давая жизни ни деревцу, ни жалкому кустику. Волны яростно бились у подножья каменных великанов и рассыпались с бессильным клокотаньем.
Это был мыс Дежнева — крайний северо-восточный форпост Советского Союза. Сибирский казак Семен Дежнев триста лет назад, в 1648 году, первым прошел морем из устья Колымы в Тихий океан мимо «Чукотского Носа», как в семнадцатом веке русские мореплаватели окрестили восточную оконечность Сибири. Лишь через сто с лишним лет в Европе поверили, что азиатский и американский материки разделены проливом.
Ледокол шел на юг, удаляясь от Полярного круга. Каменный барьер побережья, изрезанного заливами и бухточками, то скрывался, то снова возникал в неясных очертаниях.
Эхо вернуло протяжный гудок. Берег словно оборвался. У входа в узкие ворота бессменным часовым возвышался остроглавый утес. Его склоны были источены бурными потоками. «Иосиф Сталин» входил в бухту Провидения.
В фиордах этой бухты, защищенных от ураганных ветров и исполинских волн Тихого океана, может разместиться множество кораблей. Советские полярники превратили ее в порт арктического флота на востоке.
Я не узнал Провидения. На береговой подкове бухты, у подножья гор, кое-где белеющих пятнами тающего снега, весело дымились трубы домов. Панорама северного городка преобразила пустынную местность. Вот здесь, у берега, где пять лет назад возвышалась черная пирамида угля, теперь у длинного причала выстроились корабли, грохочут механизмы, подающие топливо в бункеры. Там, где я впервые увидел чукотскую ярангу, тянутся срубы со стеклянными крышами — парники. На каменистой площадке, отвоеванной у гор, большие здания и одноэтажные домики уже образовали первую улицу поселка.
Была мертвая, безлюдная бухта, бесполезный уголок земли и моря. Пришли изыскатели, инженеры, бетонщики, плотники и создали городок с тысячным населением, положив прочное основание большому порту.
Папанин с полярными инженерами обходил поселок, высматривал, углублялся в голубые листы проектов, расспрашивал:
— Где поместятся мастерские? Склады?.. Помните: поликлиника, детский сад и кинотеатр в Провидении нужны не меньше, чем ремонтные мастерские для судов! Вы создаете порт двух океанов — Ледовитого и Тихого…
Две девушки спускались по тропинке, держа на плечах круглые плетеные корзины. Из-под бледнозеленых листьев салата выглядывали сочные помидоры с красной лакированной кожицей, нежные молодые огурчики, пучки крупного редиса… Советские агрономы победили природу северной страны. «Мы будем иметь свои овощи», — говорили они. Многие сомневались: «Овощи на краю Чукотки?» Но этим летом парники и теплицы бухты Провидения дали пятнадцать тысяч ранних огурцов, помидоры, лук, редис, салат.