Вот откуда его злость! «Старик» притворяется: ему далеко не безразлично, кто выйдет победителем в походе на Чукотку, и он явно опасается соревнования с молодым капитаном «Смоленска»…
— Капитан, я новичок в этих краях, наш путь для меня полон неизвестности, но я могу только желать, чтобы «Сталинград» был первым. Это даст мне возможность лучше поработать для своей газеты. Вот почему я туда спешу…
— Ах, вы спешите?! — ухмыляясь передразнил «старик». — Ска-а-жите пожалуйста!..
Я вспомнил, что раздражение «старика» вовсе не беспричинно. Шесть лет назад он вел пароход «Колыму» с грузом из Владивостока на Лену, в бухту Тикси. Покинув устье Колымы, капитан направился на запад, но встретил льды и, потратив три недели на безуспешные попытки пробиться, в середине августа пошел назад во Владивосток. А спустя шесть суток через эти же «сплошные непроходимые льды», от которых он постыдно бежал, благополучно прошла небольшая парусно-моторная шхуна «Полярная звезда». Неудача «Колымы» на пять лет прервала ленские рейсы из Владивостока… Все это — в прошлом, но «старик» отчаянно боится вторично прослыть неудачником. Как же теперь он проведет наше судно?
X
Записи из «морского дневника»:
«9 апреля. Два часа дня по местному времени, а в Москве — раннее утро. Все население Петропавловска собралось в порту на проводы «Сталинграда». Старожилы, помнящие походы «Таймыра» и «Вайгача», напутствуют экспедицию добрыми советами и пожеланиями: «Легких льдов! Возвращайтесь с челюскинцами!..»
Давая протяжные гудки, «Сталинград» неторопливо разворачивается и идет к океану. Домики Петропавловска исчезают за кормой.
Пять часов пополудни. Берега Камчатки тают в туманной дымке. Провожающие «Сталинград» самолеты возвращаются в Петропавловск; эти маленькие машины — родные сестры «шаврушки», на которой Бабушкин перелетел в Ванкарем.
10 апреля. Радисты приготовили мне сюрприз. За утренним чаем в кают-компании я обнаружил у своего прибора конверт. В нем оказались две странички с записями новостей, услышанных ночью Литвиновым и вторым радистом Борисом Поповым. «Красин» находится у тропика Рака. Он прошел от Ленинграда около четырех тысяч миль. «Смоленск» вчера двинулся из Олюторского на север, но уже в десяти милях от камчатского берега встретил тяжелые льды. Молоков, Каманин, Доронин и Водопьянов на чукотском побережье ждут вызова Кренкеля, чтобы лететь на льдину. Слепнев по прежнему в лагере. Минувшая ночь принесла полярникам много тревог. Около двух часов ночи грозный гул поднял всех на ноги: началось мощное торошение льдов. На главный барак, подминая бочки, бревна, ящики, двинулась пятиметровая гряда. Люди выбежали из палаток и в полном мраке бросились спасать драгоценные припасы. Внезапно яркое пламя озарило картину разрушения: вспыхнул ящик со спичками… Через час все утихло. Возле палаток неподвижно застыли нагромоздившиеся ледяные валы. Территорию лагеря прорезало много трещин. Аэродром сломан. Самолет Слепнева успели перетащить на относительно безопасное место.
Льдина, верно служившая челюскинцам восемь недель, становится ненадежной. Нам надо торопиться; нечего успокаивать себя тем, что на Чукотке много самолетов.
«Сталинград» идет в открытом океане при попутном ветре. За сутки прошли двести миль. Находимся на траверзе мыса Кроноцкого. Держим курс к Командорским островам. Льдов не видно».
Как-то за ужином я разговорился с доктором Старокадомским о радио.
— Разве можно сравнить нынешние плавания с походами «Таймыра» и «Вайгача»! — сказал Леонид Михайлович. — В те времена на морях Арктики работали лишь три-четыре радиостанции, да и то «искровки». Они открылись в начале первой мировой войны на Вайгаче, у Карских Ворот, у пролива Югорский Шар и на западном берегу Ямала. Потом построили еще станцию на острове Диксон. Все они могли обслуживать только корабли, плавающие в западной части Карского моря. Другие арктические области оставались без радиосвязи. Если судно зазимовало в устье Лены, то у экспедиции была только одна возможность подать о себе весть: отправить пешком или на собаках гонца за тысячу километров — в Якутск, откуда ходила конная почта до Иркутска.