Витус Беринг в это время находился в Петербурге: еще несколько лет потребовалось для снаряжения новой экспедиции, известной под именем Великой Северной. Ее отряды обследовали огромные пространства северно-сибирского побережья — от Печоры до Берингова пролива, Камчатку, острова на севере Тихого океана, Курильскую гряду и открыли морской путь в Японию и на Аляску. Эта экспедиция, продолжавшаяся десять лет, по праву относится к выдающимся предприятиям своего времени.
Тяжелые условия плавания к берегам «Нордной Америки» изнурили Беринга. Девятнадцатого декабря 1741 года он скончался на маленьком острове Тихого океана, сохранившем для истории его имя так же, как оно сохраняется в названии пролива, отделяющего Америку от Азии.
Сюда, в Берингово море, к Берингову проливу, идет наш «Сталинград».
XI
Из «морского дневника» на борту «Сталинграда»:
«11 апреля. Шесть часов утра по местному (поясному) времени. В Москве сейчас десятое апреля, двадцать часов. Радисты Литвинов и Попов рыщут в эфире: они — «уши» моего походного корреспондентского пункта. Подробности событий последнего дня составили большую статью. Она уже в Москве. Из редакции прибыло подтверждение: «Радиограмма получена через сорок минут после подачи. Сообщите для опубликования фамилии судовых радистов и связистов Владивостока».
Эвакуация лагеря идет полным ходом. За день вывезено двадцать три человека, среди них — Ушаков, проживший в лагере трое суток.
Кренкель держит связь с Ванкаремом и, получив весть о вылете, поднимает вымпел на флагштоке лагеря; по этому сигналу, заметному за несколько километров, на ледовом аэродроме зажигают костры и выкладывают посадочный знак.
Первым сегодня прибыл в лагерь «Р-5» Каманина; он взял трех человек. За ним Молоков на двухместном самолете вывез четырех пассажиров: трех челюскинцев и Ушакова. Расставаясь с лагерем, пилот предупредил: «Собираюсь к вам нынче еще раз». Слепнев на исправленном «Флейстере» увез шестерых.
Затем снова прибыл Молоков: на этот раз он удивил всех, взяв пять пассажиров. Пять?! Я послал короткий запрос в Ванкарем: нет ли ошибки в передаче? Как мог Молоков на двухместном самолете вывезти пятерых?
Михаил Сергеевич Бабушкин любезно отвечает на мой запрос: «Молоков использует для перевозки пассажиров парашютные ящики под нижними плоскостями. Без особого комфорта, но с полной надежностью, это дает возможность брать в каждый рейс дополнительно двух человек. Пассажиры не обижаются. Машинист Мартисов, прилетевший в таком ящике, утверждает, что чувствовал себя в полете превосходно».
Население лагеря стремительно убывает. Среди оставшихся на льдине — Шмидт и капитан Воронин. Передают, что Шмидт серьезно болен; по мнению врача «Челюскина», у него воспаление легких. Однако начальник экспедиции отказывается лететь на материк, пока не будут вывезены все челюскинцы: «Мы с капитаном последними покинем лагерь».
Близится рассвет. На судне спят все, кроме вахтенных».
Это — моя последняя запись в «морском дневнике». Нахлынули новые события. Они не оставляли времени для ведения дневника.
Одиннадцатого апреля посадочная площадка лагеря походила на настоящий аэродром: в течение нескольких часов семь раз давали старт самолетам. Каманин в три приема вывез на материк пятнадцать человек, Молоков — четырьмя рейсами — двадцать. Во второй и третий полеты он брал уже по шесть пассажиров; полярники, которые накануне недоверчиво поглядывали на узкие сигарообразные ящики под плоскостями, теперь сами изъявляли желание занять «одиночное купе». Пассажир прижимает руки к туловищу, его «пеленают» в теплое и, как мину, вводят головой вперед в отверстие. Пространства для движений у него не остается. Но все же в этом ящике не менее удобно, чем в кабине борт-механика, когда в нее втискиваются четверо.
Последним рейсом одиннадцатого апреля Молоков перевез Шмидта, врача Никитина и плотника Юганова. Начальник экспедиции подчинился требованию правительственной комиссии, приказавшей немедленно эвакуировать тяжело больного Шмидта на материк. Он покинул лагерь семьдесят шестым. На льдине осталось двадцать восемь полярников.
Если не подведет ледовый аэродром и погода, через день-два эвакуация закончится. Молоков, Каманин и Слепнев — на старте в Ванкареме. На анадырском аэродроме, занесенном пургой, готовятся к полету через хребет Водопьянов и Доронин. Утопая по пояс в снегу, командир звена Галышев и его механик помороженными руками ремонтируют испортившуюся помпу. Нетрудно представить себе настроение пилотов: преодолев труднейшие препятствия, оставив позади длинный и опасный путь, они завязли на последнем этапе. Безнадежно застрять в неистовую пургу, зная, что тебя ждут, что ты можешь и должен оказать помощь людям!.. И ничего нельзя сделать, только — ждать! Ждать, пока синоптик, потерявший сон, прибежит с радостным лицом и торжественно воскликнет: «Летная погода!..»