Мне вспомнилось, что в тот самый год, когда семилетний Валя Чкалов со своими сверстниками резвился на берегу Волги, авиатор Шарский совершил первый в России беспосадочный перелет из-под Петербурга в Гатчину, на двадцать пять километров… «Следует признать неосторожным этот полет вследствие значительности расстояния и неисследованности пути», — указывал журнал «Воздухоплаватель». Прошло всего четверть века, а дальность в авиации измеряется уже многими тысячами километров.
Мы поднялись на четвертый этаж. Чкалов коротко позвонил. «Тише, ребятки спят!» — оборвал он громкий голос Байдукова. Дверь открыла миловидная молодая женщина.
— Проходите, полуночники, — улыбнулась она, приглашая нас в небольшую уютную столовую.
Валерий Павлович развернул свертки. Это, действительно, были карты. Карты Арктики. От Москвы, обозначенной силуэтом островерхой кремлевской башни, вверх уходила тонкая черная линия. Чкалов разостлал карту на столе…
В этот вечер я узнал, что летчики уже отправили просьбу о разрешении им полета через Северный полюс. Адресовали они свое письмо Серго Орджоникидзе — народному комиссару тяжелой промышленности.
Через несколько дней товарищей вызвали в Кремль. Их встретил Орджоникидзе. «Не сидится вам, все летать хотите?» — сказал он.
Вошел Сталин. Он поздоровался с пилотами, крепко пожал им руки и, улыбаясь, спросил:
— В чем дело? Чего вы хотите, товарищ Чкалов?
— Просим вашего разрешения, Иосиф Виссарионович, совершить полет к Северному полюсу.
— Зачем лететь обязательно на Северный полюс? — несколько подумав, сказал Сталин. — Летчикам все кажется не страшным. Рисковать привыкли. Зачем рисковать без надобности?
— Да ведь машина хорошая, мотор хороший и риска мало.
Сталин серьезно объяснил, что условия полета у Северного полюса мало изучены. Надо хорошо и подробно все продумать и подготовить, чтобы действовать уже наверняка.
— Наш Союз необъятен, летайте через нашу территорию, — сказал Сталин и, внимательно взглянув на летчиков, неожиданно добавил: — Вот вам маршрут для полета: Москва — Петропавловск-на-Камчатке.
Сталинский маршрут! Необозримые арктические пространства, неизведанные области Крайнего Севера… До рассвета просидели три летчика в скромной комнате Байдукова, поглощенные идеей предстоящего дальнего перелета. И еще много ночей провели они, склонившись над картами, над книгами о полярных морях, безлюдной тундре, о суровых горных хребтах далекой северной страны.
— Каждый из нас порознь, конечно, тоже чего-нибудь да стоит, но вместе мы можем сделать не втрое, а вдесятеро больше, чем один, — говорил Валерий Павлович.
Это было прекрасное содружество. Чкалов — душа всех троих, огонь, порыв, отвага. Беляков — аккуратность, дисциплина, точный расчет. Байдуков — быстрая ориентировка, находчивость, природный ум. И у всех — пламенное стремление прославить Родину.
На вечере летчиков в Центральном Доме Красной Армии Сталин, заметив Чкалова, подозвал его к себе:
— А я думал, что вы уже на Камчатке…
— Машина подана на горку аэродрома, — ответил Чкалов. — Мы приступаем к тренировке.
Сталин привлек его к себе и обнял.
Летчики поселились на подмосковном Щелковском аэродроме.
Тренировались каждый день. Испытывали «летающую цистерну» с повышенной нагрузкой, в тяжелых атмосферных условиях, проверяли приборы и механизмы.
— Верю в эту машину, — говорил Чкалов. — Самое главное — хорошо взлететь: с полной нагрузкой самолет будет весить больше одиннадцати тонн. А за мотор я спокоен: вытянет!
Жили отшельниками, никого не принимали, от корреспондентов прятались. «Вот закончим тренировку — пожалуйте!» Приглашали полярных мореплавателей, жадно расспрашивали: «Каков с вида остров Виктории? Льды в море Лаптевых? Возвышенности на Земле Франца-Иосифа?..» Перечитывали арктическую литературу. По утрам и поздним вечером упражнялись в радиосвязи. Ночами выскакивали на улицу с секстаном, по положению звезд исчисляли координаты.
Их снова вызвали в Кремль. Летчики вошли в кабинет Сталина. Там были Молотов и Орджоникидзе.
Чкалов развернул карту полета. Ломаная линия поднималась от Москвы к архипелагу Франца-Иосифа, поворачивала к Северной Земле, на бухту Тикси и Камчатку и обрывалась у Тихого океана.