Утром мы распрощались с гостеприимным хозяином. Не прошло и двух часов, как рулевой вызвал капитана на мостик: впереди по курсу вытянулась гряда льдов. Откуда в этих широтах летом, в августе, появился лед? Зверобои недоумевали. По видимому, лед пригнало ветром от Шантарских островов, из юго-западной части Охотского моря.
Осторожно мы приблизились к белой гряде. Проскользнуть не удалось, а столкновение со льдами могло окончиться для нашего малютки-бота весьма печально.
— Придется укрыться за тем вон островком, — показал капитан. — Переждем, пока унесет льды.
— Какой это остров? — спросил я, втайне радуясь неожиданному приключению. — Он обитаем?
— Остров Удд. Я бывал там. Невзрачный островок! Растительности мало. Небольшой поселок, человек на сто. Живут гиляки, русских едва ли десяток…
— Чем же они занимаются?
— Известно чем — рыбой!
Бот обогнул остров Удд и вошел в укрытую бухточку. Капитан порылся в свертке ветхих карт, вытащил лист с оборванными углами и отыскал на нем эту бухту.
— Залив Счастья, — улыбнулся он. — Любят же моряки красивые названия! «Ожидание», «Провидение», «Желание», «Уединение»… Вот, извольте, — «Счастье»!.. Впрочем, возможно кому-нибудь посчастливилось укрыться в этой бухточке от шторма…
С палубы открывался весь остров — поросший мелким кустарником кусочек суши с отлогими песчаными берегами. На веревках, протянутых между кольями, гроздьями висела вяленая рыба. Вокруг ветхих шалашей, у дымных костров, с визгливым лаем носились мохнатые и грязные собаки. На деревянной изгороди сушились сети. У самого берега покачивалась лодка-плоскодонка. На корме сидел босоногий старик-гиляк в широкополой соломенной шляпе, с трубкой в зубах и перебирал снасти.
— Здорово, дядя! — окликнул капитан. — Подай, однако, лодку.
— Здрясь, здрясь! — засуетился старик, приветливо снимая шляпу и обнажая удивительно черные, блестящие волосы. — Однако, можно… Сичас… — не выпуская трубки из зубов и коверкая слова, приговаривал он.
Легко и ловко старик поднял массивные длинные весла, в несколько взмахов достиг бота и ухватился за борт.
— Табак в артель, однако, привез, сахар, соль привез? — спрашивал он, протягивая капитану жилистую руку.
— Это, дядя, другой бот развозит — кошельковый номер два, он на Лангре стоит, завтра сюда будет, однако. А мы на Сахалин, в Москальво идем. Рыбы много, однако?
— Так-так-так, — забормотал старик, не отвечая на вопрос. — Садись, однако…
Мой слух уже свыкся с приговоркой «однако», уснащающей кстати и некстати речь дальневосточных старожилов.
— Съездим на остров, — предложил капитан.
Вокруг неприятно пахло рыбой. Под ногами блестели на песке серебристые чешуйки. У костра две гилячки распластывали горбушу. Внутренности они швыряли собакам. Псы дрались за лакомые куски, вырывая друг у друга клочья свалявшейся шерсти.
С интересом присматривался я к незнакомому островному быту и сожалел о скором окончании нашего путешествия. Расставаясь с островом Удд и заливом Счастья, я мысленно говорил — «прощай», хотя надо было сказать: «До свидания, до скорого свидания!» Но мог ли я тогда предвидеть, что спустя четыре года опущусь на гидроплане в заливе Счастья, и едва ли не та же плоскодонка доставит меня на знакомый берег острова Удд…
Уже темнело, когда «Р-5» подрулил к зданию хабаровского аэропорта.
— Вот и прибыли, как вам хотелось, — сказал летчик.
Теперь надо раздобыть другую машину и скорее на остров Удд…
III
Дежурный хабаровского аэропорта огорошил меня: сухопутные машины на Удд не летают, сообщение поддерживается гидросамолетами.
Почему же не ходят сухопутные? Смог же Чкалов посадить на острове огромную машину?!
— Так то Чкалов! — нравоучительно заметил дежурный. — Советую обратиться в гидропорт.
Оттуда ответили: все самолеты отправлены в Николаевск- на-Амуре и на Удд. Что делать? Не садиться же на пароход, который будет тащиться до низовьев Амура трое суток!..
Спустя час я сидел в знакомом операционном зале хабаровского телеграфа, ожидая, когда в Москве у прямого провода появится вызванный мною представитель редакции; телефонная связь между столицей и Дальним Востоком в то время только устанавливалась. Внезапно аппарат ожил, и по ленте побежали буквы.