На одной из стен была изображена крупная карта Атлантики, пересеченная голубой полоской маршрута «Нормандии»: Гавр — Саутгемптон — Нью-Йорк. Над полоской помещалась миниатюрная модель парохода, которая незаметно передвигалась по маршруту, указывая местонахождение «Нормандии».
На столиках читального зала были раскиданы иллюстрированные проспекты, воспевающие достоинства «Нормандии». Пассажиры приглашаются в бассейны для плавания, на открытые теннисные корты, площадки для игр; в гимнастических залах тучным путешественникам предоставляется возможность сбавить жир, разъезжая на неподвижных велосипедах, шлюпках и деревянных лошадках; к услугам религиозных — англиканский пастор, католический ксендз и еврейский раввин, добросовестно отправляющие богослужение… Если вам надоело бесцельно разгуливать по палубам, вы можете посидеть в застекленном зимнем саду среди тропических растений; до полуночи на пароходе открыты магазины, продающие предметы роскоши; функционирует госпиталь, где по соответствующей таксе производятся операции — от удаления зуба до ампутации верхней или нижней конечности; радиотелефонная станция за известную мзду свяжет вас с любым пунктом земного шара… Путешествуя на «Нормандии», вы можете развлекаться, объедаться, жиреть, худеть, молиться своему богу, болеть и даже, пользуясь услугами радио, послать букет цветов к именинам тети, жительствующей в Марокко или Патагонии… Проспекты благоразумно умалчивали о стоимости «всевозможных услуг». К чему, скажем, напоминать, что трехминутный разговор по радиотелефону с Европой или Америкой обходится в большую сумму, чем месячный заработок квалифицированного рабочего США.
Однако рекламируемые соблазны не привлекают пассажиров на «Куин Мэри» и «Нормандию». Путешественники предпочитают находиться в пути лишние два-три дня, но платить подешевле. В Европе не нашлось достаточно пассажиров, чтобы раскупить хотя бы половину из трех с половиной тысяч мест «Нормандии». Во всех трех классах набралось меньше девятисот человек, три четверти кают пустовали: у людей нет свободных денег.
Этот рейс, как и предшествовавшие, совершался на многомиллионную государственную дотацию, которую получает «Компани женераль». За все расплачивались французские налогоплательщики.
Между нашим, «туристским», и первым классом, где в роскошных апартаментах поместились американские и европейские богачи, была непроходимая стена. Такая же стена отгораживала третий класс. Ничто не должно было тревожить покой плутократов.
Если бы людям было дано проникать взором в недалекое будущее, мы увидели бы «Нормандию», застрявшую в дни второй мировой войны в нью-йоркском порту. Фашистские диверсанты подожгли океанский гигант. С «Нормандии» была снята баснословно дорогая обстановка и отделка, и пароход превратили в военный транспорт. А после войны «Нормандию» распилили на части — в металлический лом…
VII
Истекали пятые сутки трансатлантического рейса. Ранним утром я поднялся на верхнюю палубу. Она была влажной, как после обильного дождя. Ветер гнал полосы густого тумана. Справа временами проглядывал берег. Замедлив бег, «Нормандия» входила в гавань. В сероватой пелене тумана промелькнула каменная фигура женщины, вся в зеленых пятнах. Из сизой мглы показался Манхэттэн, центральная часть Нью-Йорка. Каменные нагромождения зданий уткнулись вершинами в облака. Казалось, там все недвижно и мертво. Туман навис над городом, как тяжкое дыхание заключенных в нем миллионов людей.
Я прибыл в Соединенные Штаты Америки.
По каменным ущельям таксомотор пробирался от берега Гудзона на Шестьдесят первую улицу, к особняку Генерального консульства СССР.
Шел теплый дождь. Пешеходы прятались под навесами витрин и в подъездах. На перекрестках полицейские в черных резиновых плащах, властно взмахивая рукой, пропускали потоки автомашин. Лязг и грохот надземной железной дороги, резкие сирены полицейских машин, рев автомобильного стада, короткие свистки на перекрестках, выкрики газетчиков и оглушительные голоса радиорепродукторов сливались в неистовый раздражающий шум.