Нам доводилось встречать негра-лакея, негра-швейцара, негра-грузчика, негра-проводника, негра-чистильщика обуви и в белых кварталах американских городов. Но деятельность негров- адвокатов, врачей, учителей, журналистов возможна только в Гарлеме; в среде «белых» они нетерпимы, они — парии. Из каждых пятнадцати негров в Соединенных Штатах четырнадцать не допускаются на квалифицированную работу; они могут быть только чернорабочими и слугами «белых».
Американский товарищ рассказал нам любопытный случай. Нью-Йорк ожидал приезда из Парижа на гастроли известной негритянской певицы. «Сенсэйшен! Сенсэйшен!» — раздували рекламу антрепренеры. Газеты не жалели места на описание внешности певицы, ее туалетов и вокальных качеств. Печатали интервью, помещали фотоснимки: певица прощается с Булонским лесом, певица на Гаврском вокзале, певица поднимается на борт «Нормандии»… Навстречу пароходу вылетели кинорепортеры и с воздуха засняли артистку, прогуливающуюся по палубе. В нью-йоркском порту ее забросали цветами. Певица отправилась в фешенебельный отель.
— К сожалению, апартаментов для вас нет, — сказали ей.
— Разве вы не получили моей радиограммы?
— Все занято, — развел руками портье.
Она поехала в другую гостиницу. Там ее ждал тоже ледяной прием:
— Сожалеем, но ничего нет.
— Это невероятно! — воскликнула артистка.
Клерк нагло положил конец объяснениям:
— Поезжайте прямо в Гарлем. Должны же вы понять, что в отеле, где живут белые леди и джентльмены, не может помещаться никакая негритянка или мулатка.
Певица остановилась в негритянской гостинице Гарлема.
— Вы слышали о деле негра Клода? — спросил наш спутник-американец. — Было это примерно четыре года назад. Клод предали суду по настолько нелепому обвинению, что судьям, скрепя сердце, пришлось его оправдать. Однако на улице несчастного поджидала белая банда. Они схватили ни в чем неповинного негра, и через десять минут он висел на дереве… Вы думаете, что убийц арестовали? Ничуть не бывало! Они и поныне гуляют на свободе. Только за один год в Америке подверглись линчеванию-убийству без суда четыре тысячи негров.
Не раз во время странствований по Соединенным Штатам Америки я становился свидетелем хладнокровно-жестокого отношения к неграм. Путешествуя по американскому Северу, я познакомился на пароходе с видным калифорнийским инженером, изобретателем оригинальных морских приборов. Он выгодно отличался от окружающих: был мягок, вежлив, обладал разносторонними познаниями, любил музыку, иронически относился к людям наживы, хотя и сам обладал шестимиллионным состоянием. Однажды, изрядно нагрузившись коктейлями, до которых он был большой охотник, инженер заглянул ко мне в каюту и присел к столу. Завязалась откровенная беседа. Я спросил:
— Скажите, пожалуйста, почему в вашей стране проявляют нетерпимость к неграм, индейцам, эскимосам?
Он вскочил с места. Вся кажущаяся деликатность, мягкость, «джентльменский лоск» мигом слетели с него, словно испарились. Лицо его побагровело, в холодных стальных глазах вспыхнула злоба. Тяжело дыша, он перегнулся через стол и выкрикнул:
— Да ведь они же цветные! Цветные!..
Мы с Байдуковым миновали последний квартал Гарлема и пересекли «белую границу», как вдруг услышали позади торопливые шаги. Нас догонял негр с широким приветливым лицом. «Я хочу дать руку товарищу Байдукову, — неожиданно заговорил он сбивчиво по-русски. — Я вас знаю, видел на Пенсильванском вокзале, на митинге… Хочу передать мой привет всем товарищам Советского Союза!» Негр потряс руку летчика и так же внезапно, как появился, исчез в ночном мраке.
— Вот так встреча! — удивился Байдуков. — Если бы только все они, — летчик сделал жест в сторону Гарлема, — знали, как сочувствуют им советские люди!..
IX
Седеющий человек со стройной фигурой и энергичными движениями приехал в советское консульство. Вильямур Стефанссон, посвятивший свою жизнь изучению Арктики, не хотел упустить возможности побеседовать с полярными пилотами. В уголке гостиной они вели оживленный разговор.