День прошел в суматохе телефонных звонков. Корреспонденты осаждали советского консула, расспрашивая подробности о громовском экипаже. «РД» летел над Канадой, Арктика осталась далеко позади. Громов предупредил: «Прошу направить спортивного комиссара на оклендский аэродром для регистрации посадки». Самолет находился где-то недалеко, когда экипажу передали неутешительный прогноз погоды: все аэродромы на побережье Калифорнии, между Сан-Франциско и мексиканской границей, будут закрыты туманом до утра.
В Сан-Франциско был поздний вечер, а в Москве — одиннадцатый час утра следующих суток. Мы ехали в Окленд. Консул включил автомобильный приемник. «Громов летит над Калифорнией», — передавал диктор.
От экипажа «РД» пришел запрос: «Когда утром поднимется туман в Сан-Диего?» Корреспонденты, запрудившие здание оклендского аэродрома, кинулись к телеграфу. В редакции газет помчались депеши: «Русские намерены продолжать полет дальше Сан-Франциско», «Громов идет к мексиканской границе»… Ажиотаж нарастал: с минуты на минуту мировой рекорд будет побит. В толпе упоминались имена французских летчиков Кодоса и Росси, мировых рекордсменов дальности.
Двенадцать лет миновало с тех пор, как впервые официально был зарегистрирован рекордный перелет на дальность. В 1925 году французы Леметр и Аррашар за двадцать пять часов прошли на самолете «Бреге-XIX» три тысячи сто семьдесят километров. Через три года рекорд перешел к итальянским авиаторам Феррари и Дель-Прете, пролетевшим на самолете «Савойя-Маркетти» семь тысяч сто девяносто километров. Но уже в следующем году дальность завоевали снова французы: Кост и Беллонт перелетели из Парижа в маньчжурский город Цицикар, покрыв без посадки семь тысяч девятьсот километров. Борьба теперь шла за сотни километров. В 1931 году американцы Бордман и Полландр на самолете «Белланка» прошли восемь тысяч шестьдесят километров — из Нью-Йорка в Стамбул. В международное соревнование включились англичане. Гейфорд и Николетс на специально сконструированной машине «Фэйри» покрыли по маршруту Англия — Южная Африка восемь тысяч пятьсот сорок километров; это было в начале 1933 года. А спустя пять месяцев французские пилоты Кодос и Росси стартовали на «Блерио-110» из Нью-Йорка в Сирию; они пробыли в воздухе семьдесят часов и прошли по прямой девять тысяч сто четыре километра.
Авиаторы Франции, Италии, Англии, Соединенных Штатов оспаривали воздушное первенство. Мировой рекорд Кодоса и Росси держался уже четыре года, и попытки летчиков капиталистических стран отнять его у французов не давали успеха. Теперь весь мир следил за громовским экипажем. Удастся ли русским большевикам, советским пилотам то, чего не смогли добиться летчики многих государств? Сенсационным представлялся и маршрут, избранный Громовым: через Северный полюс.
«РД» шел в ночном полете. Это была первая ночь экипажа после старта со Щелковского аэродрома; весь огромный путь до американского континента летчики совершили в обстановке полярного дня. На земле определили: советский самолет — в ста километрах от Сан-Франциско. И вдруг по оклендскому аэродрому пронеслась весть: Громов просит спортивного комиссара зарегистрировать пролет над Сан-Франциско! Пролет?! Значит, летчики в Окленде не сядут!
Мировой рекорд был уже побит, но в баках самолета оставалось достаточно горючего, и Громов уверенно продолжал путь на юг, увеличивая дальность.
Над аэродромом сгустились облака, и не было надежды увидеть пролетающий в ночном небе «РД». На бетонированной площадке стоял двухмоторный «Боинг», заказанный советским консулом. Мы полетели вдогонку невидимой краснокрылой машине. Всю ночь «Боинг» несся к югу над тихоокеанским побережьем. Радист самолета, веселый мексиканец Перальта, обижавшийся, когда его величали «доном», каждые четверть часа выстукивал своим коллегам в Сан-Франциско: «Что нового?» Получив ответ, он просовывал голову в кабину и извиняющимся тоном говорил: «Ничего утешительного! Русский самолет не подает сигналов!»
Вдруг Перальта возбужденно сообщил только что подслушанную им в эфире новость: в Сан-Франциско вернулся самолет метеорологической службы, поднимавшийся на четыре тысячи метров; пилот передал корреспондентам, будто над ним промчался моноплан «невиданных очертаний и с чудовищным размахом крыльев»…
— Опять американское паблисити! — сказал летевший с нами советский инженер. — Да этот летчик будет клясться, что видел над облаками чорта в ступе и даже собственную супругу верхом на помеле, лишь бы разрекламировать себя в газетах и снискать популярность…