Когда Хорёк положил руку на моё плечо, я открыл глаза.
-Рассчитывал пройти к авторемонтной мастерской… –хмуро сообщил он. – Но, во-первых, там опять засели бандиты, а, во-вторых, в мастерской нет подвалов, мне негде будет укрыться во время выброса. Поэтому выдвинемся метров на двести в другую сторону. Тут рядом с бункером Сидоровича есть жуткий пятачок, с дикой радиацией и аномалиями в три этажа. В том месте поживиться нечем, никто туда не лазает, а значит, никакие любознательные рыла мешать не будут. Аккуратно обойдём радиоактивную полянку, расположимся на холмике и будем ждать. Если собаки или там кабаны сунутся, прикрою, не беспокойся. Когда начнётся выброс, залезешь в свою упаковку, а я успею добежать до Сидорова погреба и спрятаться. Сразу после светопреставления вернусь, помогу скатать капсулу и сразу же выдвинемся в обратный путь. Вопросы?
-Один. Хотя бы приблизительно можно предсказать время выброса?
Проводник посмотрел на меня почти с жалостью: -Да кто ж его знает? В течение дня. С голоду помереть не бойся, бутерброды и термос – в рюкзаке. Что, готов?
Я кивнул.
-Тогда выходим. Э, что с тобой?...
…В отличие от многих «долговцев» Аккерманец не испытывал ненависти к бандитам. Ненависть приравнивает ненавидимого к ненавидящему. Такого чувства надо еще удостоиться. А бандюки с точки зрения сержанта Аккерманца этого никак не заслуживали. В его глазах криминальные отморозки даже не были животными – хуже. Много хуже. Вот и сейчас, он заметил в бинокль через дыру шиферной крыши элеватора тройку в черных плащах. Мародёрят, обшаривают карманы жертвы. Аккерманец отложил бинокль, устроил на потемневшей от дождей балке верную «дегтярочку», прильнул к прицелу и трижды с небольшими интервалами нажал спусковой крючок. Аккуратно устроил в углу снайперскую винтовку, снова взял бинокль и несколько минут смотрел, убеждаясь, что тела в чёрном лежат без движения. Пожал плечами и продолжил прерванный полдник.
…Н-ничего. –с трудом выдавил я из себя . –Вздремнулось, что ли… Всю ночь же ползали, глаз не сомкнув.
-Молодец. –не без удивления сказал Хорёк. –Спокойствие для сталкера – первое дело.
То, что наёмник назвал «радиоактивной полянкой», действительно находилось совсем рядом с гнездом Сидоровича. Только вот на полянку не было похоже никоим образом. Чашеобразное углубление диаметром шагов в тридцать пять. Поверхность – серая невесть чем утрамбованная глина, искрящаяся, парящая, потрескивающая. И дикий треск индикатора радиоактивности уже на подходе к проклятому месту.
-Дрянь редкостная. –сплюнул Хорёк –Что самое обидное – совершенно бесполезная. Мало таких мест в Зоне, чтобы аномалии сплошным ковром, а за все годы ни одной интересной штуки не появилось. Давай вон туда, вверх по склону. Только не спеша и осторожно.
Под здоровенной ивой мы остановились.
-Раскатывай своё барахло. –наёмник бросил свой рюкзак под серый ствол и повёл плечами, разминаясь. Я снял с загривка мягкий брезентовый цилиндр, расстегнул молнию и вытащил на свет божий пресловутую капсулу. Если бы не заученная наизусть инструкция и не сданный Гольденхеру экзамен по технике пользования устройством, точно принял бы гениальной изобретение за обычный спальный мешок, только сшитый из странно блестящей серой ткани.
3.
Бутерброды с салом и горячий кофе оказались весьма кстати. Если бы не провиант, брюхо бы к полудню подвело точно. Потому что именно в 12.07 и произошёл выброс.
Хорёк и здесь оказался на высоте. Он сидел под ивой, оглядывая окрестности и ничем не проявлял беспокойства. По крайней мере – внешне. Даже когда в районе мельницы кто-то заметушился и послышалась трескотня выстрелов. Зато сейчас его как подменили. Вскочил, потянул носом воздух, тревожно огляделся.