— В Германии, куда нас вывезли, работала посудомойкой в одном из кафе на окраине Берлина. Но вскоре хозяин поставил официанткой. В школе я дополнительно занималась немецким, хотела поступать в институт, потому проблем с клиентами не было. В марте сорок пятого всех девушек из восточной Европы отправили в лагерь. После освобождения вернулась домой, полгода находилась в лагере-карантине. Долго проверяли документы, потом отпустили. Мама, слава Богу, выжила, да и дом наш почти не пострадал, только крышу перекрыли и стекла вставили. Папа был похоронен на сельском кладбище, так как погиб недалеко от дома и сослуживцы привезли тело жене. Вместе с похоронкой мы храним и газету со статьей «Подвиг артиллеристов», где упоминали об отце в составе боевого расчета. В сорок шестом, проездом в отпуск, к нам заехал политрук полка, в котором служил папа. От него мы узнали о той путанице, что получилась в газетной статье и о том, как на самом деле погиб отец. А еще он рассказал, что история с артиллерийской дуэлью получила печальное продолжение.
Отцу немецкого майора, командира танка Т-4, старому графу Штауфенбаху, немецкие разведчики доставили газету «Красная звезда», где он прочитал, как погиб его наследник. Граф назначил за смерть тех, чьи портреты были напечатаны в «Красной звезде», большую награду.
Младший лейтенант, командир их боевого расчета, закончил войну под Будапештом, командиром батареи, в звании капитана. Пуля немецкого снайпера сразила его седьмого июня тысяча девятьсот сорок пятого года, прямо во время строевого смотра. А следы последнего участника того легендарного боя Ивана Лынчука потерялись на Украине. Вот собственно и все, что я знаю.
— Вера Николаевна, именно из-за путаницы в газетной статье, долгое время мы не могли вручить вам эту награду. Ваш отец награжден высоким званием Героя Советского Союза посмертно. Документы от времени где-то затерялись, но саму награду я уполномочен вручить родственникам героя.
— Спасибо, я знала, всегда знала, что мой папа герой.
Я отключил запись. Странно, слушаю в третий раз, но каждый раз к горлу подкатывает комок. И не потому, что пришлось кривить душой перед наивной женщиной. А потому что именно я был тем самым корреспондентом «Красной звезды», автором статьи «Подвиг артиллеристов». Ради звонкой фразы и патриотической риторики я, не задумываясь, прошелся по головам и душам настоящих героев. Не говоря о том, что напечатанные мной портреты, вынесли смертный приговор, младшему лейтенанту и заряжающему легендарного артиллерийского расчета.
Да и вспомнил-то я о подвиге артиллеристов, когда понадобился свежий материал к очередному дню Победы. Решил найти героя и написать новый «победный марш».
А какова ирония судьбы! Если б не преследования Ивана Федоровича со стороны органов, он мог погибнуть прямо у себя дома. Ибо явно не однополчанин, а наемный убийца искал Ивана Федоровича в сорок пятом. Ведь не успел молодой сержант ни с кем сдружиться в полку, кроме своего расчета, да и вся их батарея погибла.
Невольно память вернула меня в сорок четвертый год.
Молодой старший лейтенант, спецкор, только что закончивший высшие политические курсы, я был прикомандирован от газеты «Красная звезда» к штабу Рокоссовского для освещения будущего наступления. В момент боя танков с расчетом Хомича, я находился в машине радиосвязи. Вдруг услышал, что маршал лично наблюдает за боем, возникшим в нашем тылу. Связисты лихорадочно выясняли, кто ближе всего находится к месту боя. Отозвался один разведвзвод. Пока я добрался к наблюдательному пункту, где находился командующий, то застал только финал этой драмы. С высоты НП в стереотрубу хорошо просматривалась огромная территория. Немецкий танк крутился вокруг оси, затем остановился, сделал несколько очередей из пулемета, из башни выскочили три немца. За орудием на месте наводчика сидел солдат и пытался крестится, видимо предчувствуя близкую смерть. Вдруг тела немцев упали практически в двух метрах от орудия, из-за пригорка показались наши разведчики. А через час я уже брал интервью у командира разведвзвода.
И, главное, не поленился же, нашел личные дела расчета, перефотографировал портреты, а ночным самолетом отправил статью и фото в газету.
Куда я торопился? Зачем? Почему не выслушал тех, кто выжил? Это ж надо так наломать дров!
Так, что не очерк писал я в поезде, а работу над ошибками.
Поезд в Москву прибыл по расписанию. Очерк готов к печати.
Теперь совесть чиста! Если, вдруг, встречусь на небесах с Хомичем, то, как сказал Иван Федорович, не стыдно будет перед Героем.