Как мы видим, в подобном идеологическом перерождении нет ничего удивительного. Современные проклятия в адрес номенклатуры ЦК КПСС, которая "враз вся стала либералами и рыночниками" проистекают лишь от незнания истории.
Наконец, "экономизм" был третьим направлением, в которое вылился марксизм в России. Его сторонники, признавали себя авангардом борьбы за права рабочего класса, но призывали разделять политику и экономику. Рабочих прежде всего интересуют экономические вопросы, говорили они, что и выражается в требованиях забастовщиков об увеличении зарплаты и улучшении условий труда. Таким образом, борьба за улучшение экономического положения пролетариата провозглашалась главной целью, отодвигая политическую борьбу на идеологические задворки. Политика не снималась окончательно с повестки дня, однако она должна была стать уделом ограниченной группы интеллигенции, вырабатывающей политические решения.
Это противоречило уже базовым установкам марксизма. Недаром формационный подход оперирует понятием "социально-экономическая формация". Определенные экономические отношения могут нормально существовать только при определенном общественном строе, и этот процесс - влияния экономических отношений на общественные и наоборот - взаимный. Как невозможно представить себе развитый капитализм в феодальной формации городов-крепостей (просто не может развиться свободный рынок), так невозможно представить себе и социализм при сохранении власти и основных средств производства в руках буржуазии - они закономерно употребят их к собственному обогащению, вновь повернув развитие к капитализму.
Однако и "экономизм", отрицающий взаимосвязь политики и экономики, хорошо знаком нам по событиям новейшей истории. Именно эту "ересь" марксизма проповедовали реформаторы во время перестройки, обещая накормить народ двадцатью сортами колбасы (заботясь об экономических требованиях) и сдвигая в сторону как незначительный вопрос о политике.
Нам постоянно твердили о "шведском социализме", явно указывая на не принципиальность вопроса о строе - капиталистическом или социалистическом. Дальше случилось то, что случилось - появилась колбаса, но снизилась покупательная способность большинства населения за счет ее повышения у ограниченной группы новых богатых. И вот уже девочка из бывшего шахтерского поселка звонит на прямую линию Путину и просит новое платье для своей сестры. Поселок много лет живет натуральным хозяйством, и давно забыл, что какая-то колбаса где-то существует.
И здесь проклятия следовало бы слать не "переродившейся номенклатуре", а в первую очередь контрольным органам партии, не выявившим своевременно хорошо знакомую из истории "ересь".
О несовместимости таких течений в марксистском лагере предупреждал Ленин. Именно об этом он писал в преддверии Второго съезда РСДРП: «Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией, прикрывающей существующий разброд и мешающей его радикальному устранению». [1]
Одержав идеологическую победу над оппонентами, успешно размежевавшись с ними, российские социал-демократы наконец собрались в 1903 году на свой второй съезд, который должен был положить начало РСДРП (делегаты первого съезда, состоявшегося в 1898 году, были арестованы практически сразу после открытия и не смогли принять никаких документов). Но как выяснилось, борьба только начиналась. Непримиримые противоречия между будущими большевиками и меньшевиками выявились в вопросе о партийном уставе, и скоро переросли в куда более принципиальный идеологический спор об отношении к партии и ее задачам.
Примечания:
[1] «Заявления редакции «Искры», 1900 год. Цит. по эл. версии http://www.comstol.ru/bibl/lenin/zayav_iskr.html
5. Первая проверка на прочность
Спор будущих меньшевиков и большевиков разгорелся на Втором съезде РСДРП вокруг пункта устава, определяющего членство в партии. Организационные последствия этой дискуссии подробно рассмотрены в первой книге - "Краткий курс истории русской революции". Но они имели далеко идущие идеологические последствия, определившие отношение фракций, а затем и партий меньшевиков и большевиков к революционным событиям.
Организационная структура Мартова больше соответствовала развитию партии в условиях парламентской демократии, когда вопросы решаются числом голосов, а не количеством "штыков". Меньшевики готовились к сотрудничеству с буржуазией, к совместным революционным действиям и к работе в буржуазных органах власти с целью отстаивать права рабочих перед победившим капиталом. Этим объяснялись и их последующие действия - переход на легальное положение, активное участие в работе Думы, всемерная поддержка профсоюзного движения, рабочих организаций, участие как в Советах, так и в министерствах Временного правительства.
Какова идея, таков и социальный срез людей, готовых ее поддержать. «К меньшевикам тянулась та часть грамотных, социально активных и политизированных рабочих, которая хотела воплотить в жизнь марксистскую революционную доктрину, используя при этом минимум насилия и максимум легальных возможностей» (выделено Д.Л.). [1] То есть речь идет о прогрессивном профессиональном пролетариате, проникнутом идеями марксизма, а вернее – «экономизма». В начале XX века в России он составлял абсолютное меньшинство даже и в море фабрично-заводских рабочих, большая часть которых являлась вчерашними крестьянами.
Теория подсказывала, что пролетариат в условиях буржуазной революции может лишь совместно с буржуазией бороться за осуществление ее прогрессивной программы. Опыт обобщения Английской революции XVII века (1640 – 1649 и 1688 гг) и Великой французской революции XVIII века (1789—94 гг.), на которые опирался Маркс, приводил к выводу о руководящей роли буржуазии, ведущей за собой массы, и поэтапной смене формаций.
Главное, что интервал, который потребуется для перехода от буржуазной формации к социалистической никак не оговаривался. Подразумевалось, что он будет немалым - капиталистическая формация Англии существовала ко времени Маркса уже почти два века.
Отсюда меньшевики, вслед за западными социал-демократами, делали вывод о неизбежном долгом капиталистическом периоде в России. В ходе которого, полагали они, произойдет пролетаризация значительной части населения, что подготовит условия перехода к социалистической революции. Где уже сам пролетариат возьмет на себя руководящую роль и поведет борьбу со всеми остальными классами.
Пока же на повестке дня в России стояла буржуазная революция, роль в которой меньшевики представляли для себя достаточно четко.
Ленин добивался создания компактной, хорошо идейно оснащенной революционной партии с централизованным руководством, готовой возглавить пролетариат при первых признаках революционного взрыва. В этой связи меньшевики обвиняли Ленина в стремлении к заговорам, в желании организовать восстание вместо того, чтобы дождаться закономерного развития событий. Это была палка о двух концах – блестящий полемист Ленин обвинил меньшевиков в «экономизме». И хоть его обвинения были выражены осторожно и иносказательно [2], определенная доля истины в них присутствовала. Речь шла не только о том, что в меньшевистском крыле осели многие бывшие «экономисты», но и в целом о меньшевистском взгляде на революцию. На стремление использовать легальные методы, добиваться экономических уступок рабочим, превращая эту деятельность в политическую цель после завершения буржуазной революции.