- Слушай, друг, это невыносимо, - честно сказал он, спустившись вслед за голосом вниз, в помещение в форме сферы без окон, и обомлел: голос Ки здесь был, а он сам – отсутствовал. Тут вообще ничего не было, только гладкое углубление в розоватом мраморном полу, полное чистой воды, из которой и доносился звук. Только на последних ступенях лестницы валялись какие-то тряпки. Присмотревшись, Онри узнал вышитый наряд Ки и похолодел: неужели за те несколько часов, что он отсутствовал, его новый знакомый успел истаять в воздухе и превратиться в блуждающего духа? Они, конечно, и подружиться-то толком не успели, но жалко же человека!
Пение вдруг прекратилось. Раздался всплеск. Онри снова вздрогнул: из воды поднялось нечто прозрачное и круглое. Оно появилось у самого края чаши бассейна и лениво прижалось к бортику, как выброшенная на берег медуза. Затем вода снова вздыбилась и чуть выплеснулась наружу, приняв форму двух рук, опирающихся на бортики. Ближе к центру бассейна на поверхности воды появились еще два бурунчика, подозрительно напоминающих острые коленки.
Онри почувствовал, что его сердце вот-вот не выдержит этого зрелища: вода как будто оживала, принимая человеческую форму.
- О-о-о-мэу-мэу-мррррру, - промурлыкало это нечто голосом Ки, продолжая напевать пробирающие насквозь песни на неизвестном наречии, и Онри, наконец, сообразил, что это: его бесцветный друг отчего-то стал совсем прозрачным и только что просто вынырнул, а теперь полеживает в ванной, напевая песенку!
- Блинчики-пончики, - выругался он любимым выражением Джебба и даже выронил узелок с едой.
Ки дернулся, разворачиваясь, и взметнул целую волну, едва не забрызгав гостя.
- Онри! – радостно вскрикнул он, пробежавшись вибрирующим голосом по всем ребрам бедняги. – Ты меня напугал.
- Кто кого напугал, - пробормотал тот, сгибая дрожащие колени, чтобы подобрать упавший узелок. – Я думал, ты утонул, истаял в воздухе или что-то вроде того.
- С чего бы? – удивился Ки, с любопытством разглядывая хорошо освещенного гостя: здесь не было окна, но потолок отчего-то матово светился, заливая все вокруг почти таким же ярким светом, как и в комнате-колодце.
- Одежда есть, голос есть, а тебя нет, - пояснил Онри. – Я вообразил, что ты стал призраком.
- Призраков не существует, - ответил Ки, поворачиваясь в воде на живот и опирая подбородок о сложенные на бортике ладони.
Онри скорее услышал, чем увидел, что он улыбается: на Ки не было лица. Причем в прямом смысле: друг отчего-то стал настолько прозрачным, что даже вены и кости нельзя было рассмотреть, как вчера. Его хрустальные ступни выставились из воды и принялись болтаться вперед-назад. Свет преломлялся в изгибах водянистого тела, причудливо дробясь и рассыпая на белом мраморе радуги. Ки стал живой водой.
- Ты такой яркий, прямо как из сказки, - в восхищении сказал Ки, оглядывая бархатную ливрею насыщенного кроваво-красного цвета с плотной вышивкой по краю.
- Зато ты совсем бесцветный. Как ты это делаешь? – спросил Онри, присаживаясь перед ним: в надежности своих нервных коленей он с некоторых пор сомневался.
- Делаю что?
- Ты стал прозрачным, - пояснил Онри, пытаясь различить в том, что явно было головой Ки, хоть что-нибудь человеческое: нос, ухо или хоть подбородок. Видна была только бледно-голубая радужка глаз и еще какие-то потоки с пузырьками воздуха внутри: похоже, его друг и дышал не как все нормальные люди. И звук производил неестественным путем, отсюда и все призвуки, что вибрировали в костях.
- А, ерунда, - отмахнулся Ки своей стеклянной рукой. – Просто искупался. Сейчас обсохну и проявлюсь. Я из морского народа, забыл? Мы все такие.
Он и правда потихонечку «проявлялся»: кожа его постепенно мутнела, из прозрачной становясь молочно-белой. По крайней мере там, где он выставлялся из воды. Все остальное же невозможно было различить под поверхностью.
- Я тебе тут сувенир принес, - Онри неловко поставил перед другом кружку с цветами. Ки обхватил ее длинными пальцами и потянул к себе. Остановил прямо под носом и принялся разглядывать. Его лицо уже перестало быть прозрачным, но цвет его оставался нечеловечески бледным. Зато глаза были одного цвета с лепестками блеклых по осеннему времени незабудок.
- Ваш мир такой яркий, - сказал Ки то ли с восхищением, то ли с завистью.