Хольгер чихнул. Поблизости, в глубокой, едва окропленной солнечными лучиками тени, поблескивал ручеек. Хольгер подошел, наклонился и пил большими глотками. Потом умыл лицо. Холодная вода вернула чуточку сил. Он огляделся, пытаясь понять, где же находится. Леса Гриб?
Нет, во имя божье. Слишком высокое тут деревья, слишком узловатые, слишком дикие: ясени, буки, кусты высокого боярышника, покрытые густыми моховыми бородами, образовали меж деревьями почти непроходимую стену. В Дании таких лесов не было со времен средневековья.
Белка промелькнула по стволу алым языком пламени. Скворцы сорвались с ветки. Сквозь просветы в листве Хольгер разглядел ястреба, кружившего высоко в небе. Неужели в Дании еще остались ястребы?!
Быть может, один-два. Он не знал точно. Оглядел себя, обнаженного, и безрадостного задумался: что же теперь делать? Если его друзья раздели его и оставили здесь, значит, у них были на то серьезные причины. И отдаляться от этого места не следует, особенно голышом. Но, с другой стороны, с ними потом могло что-то случиться…
— Скверный у тебя будет ночлег, парень, — буркнул он. — Посмотрим хоть, что это за место… — его голос среди тихого шума леса показался ненатурально громким.
Шум леса? Нет, еще что-то. Он застыл, прислушался и распознал конское ржанье. Видимо, поблизости есть ферма. Он уже достаточно твердо стоял на ногах и мог, проломившись сквозь кустарник, поискать коня.
Что он и сделал. И встал, как вкопанный.
— Нет… — только и смог прошептать.
Животное было огромно, не меньше першерона, но изящнее — красавец-скакун, черный, как отшлифованный мрак. Пут на нем не было. С красивой, украшенной серебром уздечки свободно свисали вычурные, обшитые бахромой повода. Седло с высокими луками, из узорчатой кожи, как и повода; белый шелковый чепрак с вышитым черным орлом; к седлу приторочены какие-то вьюки. Проглотив слюну, Хольгер подошел поближе. Ну вот и хорошо. Кто-то любит конные прогулки в таком вот стиле.
— Эй! — позвал Хольгер. — Эй, есть тут кто?
Когда он подошел совсем близко, конь встряхнул длинной гривой и радостно заржал. Мягкие ноздри коснулись щеки Хольгера, огромные подковы ударили оземь. Хольгер потрепал его по шее. Никогда еще он не встречал столь дружелюбного к чужим коня. Присмотрелся. На уздечке архаическими буквами выгравировано — «Папиллон».
— Папиллон! — сказал Хольгер, чтобы проверить свою догадку. Конь заржал, топнул ногой и натянул поводья, которые Хольгер держал уже в руке.
— Папиллон — это твое имя? — Хольгер потрепал его по шее. — По-французски это означает «мотылек», верно? Это ж надо додуматься — назвать такую громадину Мотыльком!
Его внимание привлек вьюк за седлом. Он присмотрелся… Черт побери! Кольчуга!
— Эй! — позвал он вновь. — Есть тут кто? Помогите!
Только сорока насмешливо застрекотала.
Оглядевшись, Хольгер заметил прислоненное к стволу дуба древко со стальным острием с одной стороны и чашеобразным упором с другой. Господи боже, копье, настоящее средневековое копье! Хольгер воспрянул духом. Беспокойная жизнь в подполье привела к тому, что он не столь строго соблюдал законы, как делало большинство его законобоязненных земляков; и потому он без особых колебаний отвязал вьюк, выложил на землю его содержимое. Было на что посмотреть: кольчуга, которая пришлась бы Хольгеру по колено, островерхий шлем с пурпурным плюмажем и прикрывавшей нос стальной стрелкой, кинжал, все необходимые пояса и ремни, кафтан, какой надевали под броню. Часть одежды из грубого, ярко окрашенного полотна, часть — из обшитого мехом шелка. Он не особенно удивился, когда обнаружил на левом боку коня подвешенные на ремнях меч и щит. Щит был своеобразной формы, строго соответствовавшей законам геральдики. Около четырех футов длины, явно новехонький. Хольгер стянул с него полотняный чехол. Щит состоял из деревянного основания и тонкой стальной пластины, и нес на себе герб — на голубом фоне три золотых льва перемежались тремя алыми сердцами.
Герб этот пробудил в нем смутные воспоминания. Минутку, минуточку…
Герб Дании? Нет, на гербе Дании девять сердец. Не припомнить…
Но что все это означает? — почесал в затылке Хольгер. Кто-то устраивает маскарад? Хольгер вытянул меч из ножен: длинный, обоюдоострый, заточен, как бритва, рукоять широкая, крестообразная. Взгляд инженера распознал сталь с низким содержанием углерода. Для киносъемок, не говоря уж о парадах, никто не стал бы с такой доскональностью имитировать средневековую экипировку… Хольгер вспомнил виденные в музеях доспехи. Мужчины средневековья были гораздо ниже ростом своих нынешних потомков. А этот меч подходил к руке Хольгера так, словно был выкован специально для него — хотя Хольгер был высок даже по меркам двадцатого века…