Он не ошибся — это были они. Весёлый Трубочист спустился к ним навстречу, и они поднимались по старому дымоходу, а Трубочист шёл впереди и фонариком освещал дорогу.
У того места, где дымоход соединяется с кухонной печью, они остановились, и Мастер Золотые Руки уже засучил рукава, чтобы открыть ларец, но в это время из кухни донёсся голос Кощея.
— Вперёд, или он догонит нас! — вскричал Трубочист.
И они пустились вперёд.
— Стоп! — сказал Трубочист.
И Мастер Золотые Руки принялся за работу. Но только что он дотронулся до ларца, как…«Вж-ж-ж! Вж-ж-ж!» Как будто огромная муха летела за ними по трубам.
— Это он! — сказал Трубочист. — Вперёд, или он догонит нас!
И они пустились вперёд. Из третьего этажа в четвёртый, из четвёртого в пятый.
— Стоп! — снова сказал Трубочист.
И Мастер Золотые Руки снова принялся за работу. Но едва он дотронулся до ларца, как…«Вж-ж-ж! Вж-ж-ж!» Кощей летел за ними по трубам.
— Нужно остановить его! — вскричал Митька. — Я сделаю это, а вы, Мастер, тем временем откройте ларец. Вперёд!
И они пустились вперёд, а Митька остался ждать Кощея.
«Вж-ж-ж! Вж-ж-ж!» Всё ближе страшное жужжание! Всё ближе Кощей! «Вж-ж-ж!» Стой твёрдо, Митя! Вот он, как ветер, свистит в трубе, вот он гремит и кашляет! Всё ближе и ближе!
А Мастер Золотые Руки тем временем открывал ларец. У него не было с собой ни молотка, ни стамески. Но он знал, что ларец непременно нужно открыть.
«А раз так, — подумал он, — откроем без молотка и стамески».
И он открыл ларец.
— Печной горшок, — сказал он.
И вынул печной горшок.
— Яйцо, — сказал он.
И вынул из печного горшка яйцо.
— Уголёк.
Он разбил яйцо и вынул из него уголёк…
Между тем Митька ждал Кощея. «Вж-ж-ж!» Не ветер свистит в трубе! Не зверь ревёт в лесу! Берегись, Митя! Это летит Кощей!
— Я тебя не боюсь! — крикнул Митька. — Я ещё отплачу тебе за сестру, за Мастера Золотые Руки, за всех птиц, у которых подрезаны крылья.
Вот и он! Как буря, он налетел на Митьку и схватил его лапой за горло. Ничего, Митя, держись! Но всё крепче сжимается лапа Кощея, всё труднее дышать. Держись, Митя! Потемнело в глазах…
Плохо пришлось бы бедному Митьке, но в эту минуту…
— Тьфу!
Мастер Золотые Руки плюнул на уголёк. Уголёк зашипел и погас. Кощей пошатнулся, задрожал. Лапа его разжалась, он упал на колени, вздохнул и издох.
В этом, разумеется, не было ничего особенного. Всё случилось именно так, как предсказывала песенка, которую пел Трубочист. Всех удивило совсем другое. Только что погас уголёк, как Мастер Золотые Руки почувствовал, что цепи сами собой упали с него и полетели по дымоходу обратно в Кощеев дворец. Очень странно! Во всяком случае, он был теперь совершенно свободен.
Галка встретила их на крыше и, торжественно хлопая крыльями, поздравила Митьку и Машу. Потом она предложила им посмотреть вниз — очень интересно!
Весь город был ярко освещён, и даже на тюрьме горели разноцветные фонарики — синие, красные и голубые!
— Это значит, что наш Карл свободен, — сказала Старая Галка.
Весёлые голоса доносились снизу, и, хотя крыша была высоко над землёй, всё-таки можно было разглядеть, что у каждого прохожего была в руках газета. Разумеется, с такой высоты трудно было её прочесть, но зато легко догадаться, что в ней помещены стихи, потому что эти стихи распевали на всех перекрёстках:
— Это поют о нас! — сказала Старая Галка.
— Ау! Я здесь! Иду! — закричал Мастер Золотые Руки.
На прощание он обнял Машу, а Мите сказал, что он — настоящий мужчина.
С крыши на крышу поднимались они — и вот уже пропали внизу огни, и только один красный фонарик светил им дольше других. На каждой крыше сидел трубочист с метлой, мешком и складной ложкой. Они тоже распевали стихи, помещённые в газете, — но на свой лад. Вот как начинались теперь эти стихи: