Сердце забилось быстрее в груди, во рту пересохло, а ладони вспотели. Было ли то от его слов, или от того, как близко он подошёл, я не знала. Но вот что являлось очевидным, так это то, что я не смогла найти ни одного изъяна в сказанном им. Моё любопытство действительно брало верх над разумом, а всё внутри требовало поимки убийцы. Но как Роберт так легко вычислил мои чувства? Неужели я так очевидна в своих стремлениях?
Удостаивать его ответом однако я не стала. Просто отвела взгляд, и пораздумав несколько мгновений отошла к входным дверям. Руки сами потянулись к пальто висящем на крючке, и как только они натянули его на подрагивающие плечи, я спросила:
– До театра путь не близкий. Мы туда пешком пойдём, или у вас есть экипаж?
***
Колесо двухместной кареты раздражало пронзительным скрипом, а потому, как только повозка остановилась у входа небольшого, уютного театра, я от радости была готова перекреститься. Роберт первым ступил на промокший от дождя тротуар, и учтиво протянул мне руку, помогая выбраться из экипажа. Отчего-то, после нашего короткого разговора в доме, мне было неудобно прикасаться к нему, а потому я только легонько коснулась его тёплой ладони, и фактически спрыгнула на землю.
Театр представлял собой старинное здание, обнесённое колоннами, и до недавнего времени служащего домом городской управы. Уж не знаю, как мистеру Стоуну удалось заверить служителей совета в том, что нашему городу необходим театр, но была бы не прочь поприсутствовать на данном собрании. Думаю его слог и шарм были настолько безупречны, что сумели растопить сердца хмурых политиканов. На руку ему также сыграло знакомство с миссис Флеминг. Ведь её расположение играло немаловажную роль в жизнях людей. Иногда хватало только упомянуть имя её семейства, дабы убедить остальных в своей правоте и весомости своих шатких доводов.
Как бы там ни было, но я была рада, что зданию нашлось благородное применение. После того как городской управе построили новомодное пристанище, это собирались снести. А ведь оно было частью долгой истории нашего городка. В некотором роде оно являлось символом, и даже частенько описывалось приезжими, как «отдыхом для усталых глаз». И как можно было поспорить с этим? Несмотря на колонны и лепнину, театр казался лёгким и невесомым. Фасад кремового цвета на фоне голубого неба был настолько неброским, что издалека напоминал облако, или парусник скользящий по морским волнам. Не удивительно, что молодые люди стайками слетались на его ступенях. Некоторые хотели попробовать на себе роль актёра, другие просто желали помочь с декорациями. Музыка и свободная артистичная атмосфера привлекала всех и вся, обещая лёгкость и комфорт. Даже я не могла удержаться, и несмотря на свою нелюдимость, не раз наведывалась на очередное представление, дабы расслабиться и с головой погрузиться в сказку, искусно сотканную мистером Генри Стоуном.
Следуя за Робертом по коридорам, осматривая высокие потолки и изредка скользя по лакированным полам, я наконец добралась до сердца всего этого великолепия – устланного мягким ковром, тускло освещённого зала, с широкой сценой в дальнем его конце.
На подмостках трудился в полнейшем одиночестве никто иной как мистер Стоун собственной персоной. Его пиджак был небрежно сброшен на пол, рукава рубашки закатаны до локтя, а шейный платок развязан. Взмокшие локоны упали на лоб, прибавляя без того неформальному облику эксцентричности, а может даже… дикости? Только его безупречные усы не давали ошибиться в личности мужчины.
– Ох, вот чего я не ожидал в этот ненастный день, так это гостей. – воскликнул он, заметив наше с Робертом приближение. Отбросив верёвку, которой закреплял декорации к сцене, мистер Стоун поспешил нам на встречу, и к моему удивлению, по-мальчишески спрыгнул со сцены. – Мисс Бриггс, вы как всегда поражаете моё скудное воображение. Ещё немного, и я наберусь наглости записать вас в свои личные музы… К сожалению не могу сказать того же о вашем провожатом. Как ваши дела, следователь Эванс? Надеюсь поимка изверга терроризирующего Спрингсмит не за горами?