– Всё возможно, мистер Стоун. – сухо отозвался Роберт, но всё же пожал протянутую ему руку. – Вот уж не думал что увижу вас за подобной работой. – кивнул он в сторону сцены.
– Ну, что поделать? После случившегося с Анной и бедняжкой Элизабет молодые люди побаиваются выходить из дома даже днём. Моя скромная обитель опустела, и мне не остаётся ничего иного, как засучить рукава. Иначе как я смогу представить добрым жителям свою новую пьесу?
– Постойте. – округлились мои глаза от удивления. – Вы всё ещё намерены поставить свою пьесу? Элизабет сказала что вы собирались отменить её, и она должна была помочь с уборкой декораций.
– Признаюсь, что после новости о смерти Анны я среагировал уж слишком бурно. Ведь она была одна на миллион. Моё сердце кровоточило по ней. Но после Элизабет… я понял что городу надо будет отвлечься и развеяться после поимки преступника. И вот, теперь я не покладая рук пытаюсь собрать всё заново. Труд конечно тяжкий и неблагодарный, но уверен что всё окупится в итоге.
Глаза Роберта сузились, и я поняла что он не доверял сказанному. Следователь в нём не мог смолчать после подобных заявлений.
– Окупится? – склонил он голову на бок. – Вы собираетесь поживится на трагедиях?
– Боже упаси, разумеется нет! – возмутился мистер Стоун. – Если я и имел в виду наживу, то только духовную, и нисколько не материальную. Представление будет в честь тех удивительных девушек, и разумеется бесплатным.
– Как благородно с вашей стороны. – пробормотал Роберт. – Почти так же, как ваша попытка приобщения жителей к Шекспиру, посредством неуместных подарков.
Лицо Генри на секунду стало каменным. Замешательство было настолько очевидно и неприкрыто, что заметить его не составило никакого труда. Даже его усы неуютно подёрнулись. Но так же быстро как оцепенел, так же быстро мужчина пришёл в себя.
– Простите, но вряд ли понимаю о чём вы, мистер Эванс. – почти убедительно молвил он.
– Не проблема, я вам сейчас всё объясню. – почти с улыбкой отозвался Роберт, и достал из-за пазухи томик Шекспира. – Вы же не будете отрицать, что это ваша книга? На крайний случай мы можем сопоставить почерки и подтвердить моё предположение. Но по правде говоря, я предпочёл бы, чтобы вы попросту признались и сэкономили всем время.
Кадык мистера Стоуна дрогнул, как только его глаза скользнули по обложке. Недавняя собранность испарилась без следа. Руки скрестились на груди, и он неловко покачнулся. Однако последующие слова прозвучали достаточно уверенно для подобной реакции:
– Да, это моя книга, мистер Эванс. Я подарил её Маргарет Хоббс и не стыжусь этого. Но что она делает в ваших руках?
– Видите ли, в данный момент эта книжонка является уликой с очередного места преступления. Мисс Хоббс была убита сегодня ночью. – холодно отчеканил Роберт.
Генри Стоун побледнел так, будто был на грани обморока, а потому следователь не препятствовал, когда тот протянул руку к ближайшему стулу и с шумом грохнулся на него.
– Вы верно смеётесь надо мной. Жестоко, мистер Эванс… Очень жестоко. – принялся бормотать театрал, достав из кармана брюк платок и промокнув тем проступивший со лба пот. – Вот уж не думал, что в вас столько желчи. Маргарет… Моя бедная Маргарет… Она не могла… Она была так… Господи, какой ужас.
Смотреть на то, как мистер Стоун ёрзал по стулу и причитал было невыносимо. Если то была игра, то следовало признать – весьма убедительная. Подрагивающие пальцы комкали платок, глаза наполнились слезами, а губы искривились в попытке справится с комом что застрял в его горле и вынуждал голос ломаться от натуги.
– Простите меня, я отойду. – тихонько откашлявшись, сказала я, вспомнив причину, по которой была здесь.
Роберт коротко кивнул, и продолжил неотрывно наблюдать за расклеивающимся на глазах театралом. Судя по его виду, ему это зрелище не доставляло особого удовольствия, но такова была его работа. В отличии от меня, он не мог начать утешать подозреваемого, даже если тот казался правдоподобным в своей истерике. Следовало взять с него пример и отбросить ненужные эмоции ради благого дела. Что я и попыталась сделать. Бросив соболезнующий взгляд через плечо в сторону мистера Стоуна, я поспешила скрыться за дверями у края сцены, ведущими в гримёрные.
Проходя мимо вешалок с многочисленными нарядами, я то и дело останавливалась у очередной двери, чтобы прочесть табличку. Как оказалось, практически у каждой девушки труппы имелась собственная гримёрная. Увидев имя Анны на одной из таких дверей, меня стрелой пронзила великая заинтересованность, но навалившись на ручку, я поняла что дверь была заперта. Не имея навыков во взламывании замков, я только и могла что разочарованно выдохнуть и устремиться дальше по коридору, в конце которого виднелась узкая, винтовая лестница.