– Вас не было в моём плане, Мэри. – прохрипел он мне на ухо.
Воздуха становилось всё меньше, но в том было хоть некоторое преимущество. Ведь теперь, будучи так близко, я почувствовала смрад исходящий от некогда манерного и напомаженного мужчины. Запах пота, грязи, нечищеных зубов, и чего-то ещё… Чего-то знакомого, но тающего под всеми этими отвратными запахами.
– Вы всё испортили… Всё! Если бы не вы…!
Театрал принялся трясти меня за горло, всякий раз ударяя затылком об пол, и сжимая пальцы всё крепче. Мои зубы лязгали от каждого удара, а глаза медленно закатывались.
«Неужели это конец?» – промелькнуло в мозгу.
Однако больше чем моя собственная судьба, меня волновала судьба Эммы. Я могла только молиться, чтобы девочка использовала украденное время с пользой, и успела выбежать на улицу. Полисмены должны были прибыть с минуты на минуту, и это значило что она была бы в безопасности с ними. Но видимо у судьбы были совершенно иные планы…
– Ненавижу вас, Мэри! Ненавижу! – прокричал театрал, в очередной раз с силой ударяя меня головой о пол. – Чтоб вы сдох…
Разряд грома прогремел неожиданно, и слова потонули в оглушительном грохоте. Мне почудилось что само небо решило вмешаться, ведь один гром перекатился во второй, а после и третий. И только когда тело мистера Стоуна упало на моё, я поняла что то не были громы молнии, а выстрелы. А виновницей им была Эмма. Плечи девушки тряслись, ровно как и её руки сжимающие револьвер, от дула которого исходил дым.
– Мисс Мэри… – всхлипнула она, и поспешила помочь мне выбраться из-под обмякшего безумца.
Не успела я отползти в сторону, как послышался шум выбитой входной двери и топот ног по лестнице. Полисмены прибыли, однако арестовывать им было некого. Стеклянные глаза Генри свидетельствовали о его кончине куда яснее, чем три кровоточащих раны на спине. От его пустого, холодного, но всё ещё безумного взгляда, я поежилась, и только сильнее прижала к себе девушку, спасшую мне жизнь. Я обнимала её, и баюкала в своих руках, пока она проливала горячие слёзы мне на грудь. Казалось в этом мире не было ничего более важного, чем этот долгожданный момент ясности, грусти, и радости о том, что всё наконец подошло к концу.
20
Неспешно ступая по мягкой траве в гостиной поместья Флемингов, я остановилась, дабы опустится на колени и провести рукой по скопившейся росе. Клубы тумана поднимались к потолку, обволакивая окружение млечной дымкой, и напоминая о скором рассвете. Диваны, покрытые мхом и мелкими цветами нашёптывали последние сплетни, которые слышали за последние несколько недель, и пытались дотянуться друг до друга корнями, свисающими из-под подушек. Кому-то это могло показаться устрашающим, особенно если учесть холод, прокрадывающийся под кожу, и поднимающий волоски на шее, но не мне. Странно, но всё что я ощущала – это спокойствие. Чувство было настолько сильным, что я даже не посчитала необычным, что из коридора послышалось тихое цоканье копыт. Наоборот. Мне хотелось найти этого сказочного единорога, прокравшегося мимо меня в полуночной тьме.
Да-да, именно единорога. Ослепительно белого, горделивого и неуловимого, стоящего посреди холла, и взирающего на меня своими ярко голубыми глазами. Шаг, еще шаг. Протянув руку, я приближалась к мифическому созданию, слушая его тяжёлые вдохи и размеренные удары сердца, что отдавались эхом от стен. Однако подойти к нему мне так и не удалось. Нечто спугнуло статное животное. Оно встрепенулось и поднялось на дыбы, едва не касаясь седой гривой кристальной люстры под потолком, а после… растворилось. Закуталось в клубы тумана, и как только тот рассеялся, я осталась одна. Во всяком случае мне так показалось вначале.
Но всё изменилось, когда некто пробежал по второму этажу. Лёгкие, почти невесомые шаги зазывали пуститься им вслед. Как я могла отказать такой интригующей просьбе? Никак. Особенно, после того как услышала тихий смешок. Словно перезвон колокольчиков. Задорный и одновременно нежный. Простой, но чертовски привлекательный. Даже не видя того, кому принадлежал этот чарующий звук, я узнала обладателя, а вернее обладательницу.
Найти её не составило труда. Она обитала в своей комнате. Стояла лицом к окну и напевала старинную колыбельную. Даже туману было не под силу оттенить рыжину её волос.
– Анна? – позвала её тихо, в надежде что она не прекратит свою медленную трель.
Девушка не ответила и не обернулась. Ладошка её легла на стекло, и проскрипела пальцами вдоль рамы. Плечи напряглись, а из горла вырвался всхлип.
– Анна, милая… Всё в порядке. – попыталась успокоить её непойми откуда взявшуюся печаль. – Теперь всё будет хорошо. Монстр пойман, и душа твоя может быть спокойна.