– Значит я отвлеку семейство до этого момента. Присоединяйтесь к нам, как только будете готовы.
Ожидая открытия дверей маленькой горничной, я в который раз перебирала улики в голове, отбрасывая ненужные, и оставляя самые важные. Следовало устранить такие вещи, как домыслы и чувства, до того, как настанет время объявлять их во всеуслышание. Да и мне самой не мешало в который раз увериться, что я не умалишённая. Однако в данную минуту, я бы с радостью приняла подобный диагноз. Ведь куда неприятнее было думать, что всё это время меня искусно водили за нос.
– Добрый день, мистер Эванс. – прощебетала прислуга с порога.
– Добрый. Я желаю поговорить с хозяйкой дома.
– Простите, но она приказала никого не впускать к ней сегодня. Они с мистером Гриффином собирают вещи…
– Да-да, я в курсе. Но это очень важно. Прошу, передайте ей, что речь идёт о её безопасности.
До чего же заметно было нежелание горничной обращаться к своей госпоже с подобным донесением. Она готова была из кожи вон вылезти, только чтобы не вступать лишний раз в разговор с нею. Но как бы ни жаль мне было бедняжку в тот момент, я понимала что по-другому было просто никак. Её маленькая фигурка удалилась на какое-то время, а когда вернулась, плечи её осунулись, а лицо заливала краска. Наверняка Флоренс отчитала девушку на чём свет стоит, перед тем как «снизойти» до благосклонного ответа.
– Прошу, проходите, мистер Эванс. – открыла она дверь шире, и впустила нас в холл. – Миссис Флеминг сейчас выйдет.
Мои глаза тут же устремились на второй этаж, и Роберт тихо шепнул:
– Торопитесь, Мэри.
Как только горничная исчезла из виду, я поспешила наверх, и озираясь по сторонам прямиком направилась в комнату Анны. У самых дверей я услышала голос Флоренс, доносящийся из холла, приветствующий следователя, и незамедлительно скрылась в спальне.
«Слава Богу, они не успели здесь убраться» – с облегчением выдохнула, и бросилась к кровати.
Откинув подушку в сторону, я подняла с матраца то, что когда-то показалось мне ничего не значащей деталью – медальон. Тот самый, старенький, поцарапанный и выцветший, но свисающий с новёхонькой цепочки. Пропорции тела орла, выбитого на нём, больше не смущали меня. Ведь наконец я поняла что именно это означало. Пальцы крепко сжали вещицу, словно та была драгоценностью, и тяжёлый вздох показался мне уместным в данной ситуации.
В голову вновь закрались остатки виденного мной сна, и глаза остановились на окне, у которого в нём стояла Анна. Встав в точности как она, я устремила взгляд вдаль. Туда, где виднелась конюшня Флемингов. Пальцы проследили стекло у рамы, под стать девушке в сновидении, и края моих губ приподнялись.
«Я знаю что ты пыталась показать мне, милая».
Мне никогда не верилось в существование призраков. Но почему-то, в эту минуту, я могла поклясться, что обернись я сейчас, и встретилась бы глазами с одним из них. По шее забегали мурашки, и волоски на затылке приподнялись. Нечто подобное можно испытать, когда чувствуешь на себе чей-то взгляд. Пронизывающий, бдительный и интенсивный настолько, что становится почти ощутимым. Хотелось верить, что этот взгляд принадлежал Анне. Хотелось знать наверняка, что она и вправду следила за всем со стороны, и радовалась тому, насколько близка я была к разоблачению её убийцы. Может тогда она наконец сможет покинуть это место, и перестать скитаться среди холодных стен поместья?
Ещё раз проверив содержимое письменного стола и шкафа, я поспешила прочь из дома. Я точно знала куда направляюсь, и что должна была там увидеть. Ноги пересекали поле с невиданным упорством. Руки уверенно потянули за скрипучую дверь сарая, и в нос ударил запах сена и лошадей. Только на этот раз время моё не терялось на обозрение горделивых животных. Я целенаправленно двигалась в сторону лестницы, приставленной к нише под потолком. Той самой, где девушки так громко резвились в последний день жизни Анны. Тело принялось штурмовать крутой подъём, и вскоре я обнаружила недостающие остатки головоломки. Достаточно было заглянуть в шкафчик с лекарствами, и осмотреть лежанку у стены. Неожиданно в сердце ярким пламенем разгорелась уверенность, и то было умопомрачительное чувство. Ведь именно уверенности мне недоставало последние несколько недель. Словно разбитая чашка собралась по осколкам, перед моим взором предстала полная картина произошедшего, принося с собой немыслимое облегчение. Детали, взгляды, слова. Они словно обрели новый смысл, известный пока только мне одной, и я испытала… гордость.