— Спину надорву всех таскать на руках, — хотел отшутиться Вахрушев, но по взгляду бабушки, понял, что не проканало. Она это серьезно? Рома должен читать бредятину? Да, он свихнется на первой же главе от противоречий!
Пишет еще какая-то Туся Васильковая… Хм. Некое подозрение закралось у него. Пошелестев страницами, Вахрушев открыл случайным методом «тыка» где-то посередине.
— Если вы меня оставите, граф, то…. Бла-бла-бла! — каверзным голосом пропищал Рома. — Со скалы сигану, яду два литра выпью… Бабуль, ты серьезно? — вернулся в нормальную тональность и шлепнул чтиво на столик рядом с сахарницей, и опустевшей коробкой со сладостями.
— Раньше я тебе читала про мушкетеров и все нравилось, — обиделась Марианна Карловна, надув губы и выставив подбородок вперед.
— Это когда мне восемь лет было? — поднял бровь неблагодарный отпрыск от отпрыска ее.
— Кстати! Я вчера на настоящее свидание ходил, но закончилось оно не очень…
Вахрушев в деталях рассказал о происшествии, и Марианна забыла про все огорчения, слушая его внимательно, с расширенными глазами. Сейчас она напоминала маленькую девочку, услышавшую сказку. Разволновавшись, достала из сумки платочек и начала утирать слезы умиления.
Вторую часть акта про ночевку у сестры, Роман пока попридержал. В глазах бабули он уже был героем, который кинулся вслед за скорой помощью, чтобы найти возлюбленную и долго мерз под окнами больницы — невероятный подвиг.
— Так что же ты ждешь? Звони ей скорее! Утренний обход врачей должен пройти, — прижав худенькие морщинистые руки к груди, она, затаив дыхание, смотрела как драгоценный внук решает свою судьбу, одномоментно.
— Хто это? Мошенники? Да, я вас… — пробасил какой-то мужик нетрезвым голосом.
Роман успел скинуть вызов, чтобы не транслировать продолжение на матерном. Четыре глаза уставились на гаснущий экран.
— Ромаш, это не ее номер. Кажется, — бабушка прикусила нижнюю губу и подозрительно прищурилась.
«А, то я не понял!» — одарил ее тяжелым взглядом мужчина и резко поднялся.
Пустые чашки на столе дрогнули.
«Ну, рыжая ведьма! Обманула!» — вены на шее напряглись и захотелось что-то сломать. Пряжку ремня, например. Желательно об пухлый танькин зад.
Он заметался из стороны в сторону, порыкивая от досады. Провела, как мальчишку!
— Рома, не психуй, мы все решим, — хлопнула бабушка в ладоши. — Есть у меня один знакомый из управления здравоохранения…
Глава 20
Все хорошо, что хорошо заканчивается. Вероника слышала себя, слышала других, чувствовала себя живее всех живых. Были в ее палате женщины, которым не так повезло. Одна из них всю ночь стонала от боли из-за ожогов. Умудрилась опрокинуть на себя кастрюлю горячего супа.
Другая соседка целый день ругалась с родными по телефону, что ее никак не выписывают встретить Новый год… А виноват был кто-то. Едва накричится, перекинется на остальных в палате, жалуясь на правительство, врачей и погоду. И так по бесконечному кругу.
Погода действительно разошлась. Щедро сыпало с небес снегом, покрывая Москву приличным белым слоем. Снег там за окном, а она здесь вынуждена прохлаждаться.
Нику тоже не спешили отпускать. То врача нет, на обходе промчался мимо как угорелый… Оно понятно: много срочных нерешенных дел, на разрыв… важнее, чем скучающие тетки в крайней палате. В такой суете и имени своего не вспомнишь.
Вероника ждала врача весь день. Звонила сестре. Звонила на работу, сообщив об ситуации, что вынуждена уйти на больничный. Там уже все были в курсе и пожелали ей скорейшего выздоровления.
Вечер зажигал огни. Вероника смотрела из окна вниз на дорогу и улицу через нее. Нике подмигивали огни новогодних гирлянд, словно издеваясь. Зеленый. Желтый. Красный. Синим моргало у пиццерии, откуда доставщики с коробами за спиной носились как муравьи туда — сюда.
Приезжала Танька, но ее не впустили из-за карантина. На тумбочке до сих пор пакет не разобран, из которого пахнет мандаринами.
Настроение — слякоть… Как тающие сугробы у дороги и ушлепанные машины. После восьми часов вечера автомобили поредели. Люди уже, наверняка, по домам сбиваются в кучки у праздничного семейного стола.