— Фу, какая гадость! — фыркнула Лина.
Уголки рта Беатрис поползли вниз, и она бросила тоскливый взгляд на сахарницу.
— Беатрис! — строго прогрохотала Фрэнк.
Беатрис подавила вздох и потянулась за сахарином.
Фрэнк успокоилась, только когда они сели за карточный столик. Для нее было очевидно, что Стрелка и Беатрис расстроены. А она-то хотела, чтобы им понравилась Лина, а той понравилось у них. Первый роббер Стрелке выпало играть в паре с новенькой.
— Вы играете по Вандербильту или по Кульбертсону? — спросила она.
— Я играю без всяких схем, — ответила Лина с безмятежно-счастливым видом. — Играю, как подсказывает интуиция.
— А я — строго по Кульбертсону, — желчным тоном заметила Стрелка.
Три полные дамы бросились в атаку. Подумать только — без всяких схем! Они ее проучат. Когда дело касалось бриджа, даже материнские чувства Фрэнк отступали на второй план, и она, как и ее подруги, преисполнилась решимости разгромить новенькую. Но интуиция не изменяла Лине. У нее были врожденный дар игрока и огромный опыт. Она играла быстро, храбро, изобретательно и уверенно. Ее партнерши и сами были весьма высокого класса, поэтому быстро поняли, что Лина твердо движется к поставленной цели, а так как были они, в сущности, женщины добросердечные и великодушные, то постепенно смягчились. Это был настоящий бридж. Все получали от игры истинное удовольствие. Стрелка и Беатрис сменили гнев на милость по отношению к Лине, и Фрэнк, заметив это, вздохнула с облегчением. По всему было видно, что партия удалась.
После двухчасовой игры они расстались: Фрэнк и Беатрис отправились играть в гольф, Стрелка — на прогулку со своим новым знакомым, молодым князем Роккамаре. Он был такой душка, юный, красивый! А Лина сказала, что хочет отдохнуть.
Перед ужином они снова встретились.
— Надеюсь, Лина, у тебя все в порядке? — спросила Фрэнк. — Мне было не по себе, что я тебя бросила и тебе нечем было заняться.
— Да полно! Я выспалась, а потом спустилась к Хуану и выпила коктейль. И знаешь, что я выяснила? Ты очень порадуешься. Я нашла чайную лавочку, где продают отличные, густые, свежие сливки. Я заказала баночку сливок на каждый день, велела приносить их прямо домой. Пусть это будет моим скромным вкладом в наше хозяйство.
Глаза у нее сияли. Безусловно, она рассчитывала, что дамы придут в восторг от ее сообщения.
— Очень мило с твоей стороны, — сказала Фрэнк, пытаясь погасить негодование, которое читала на лицах подруг. — Но мы не пьем сливок. В здешнем климате это очень вредно для печени.
— Тогда я сама буду их пить, — сказала весело Лина.
— А вы когда-нибудь следили за своей фигурой? — ледяным тоном процедила Стрелка.
— Доктор сказал, мне надо есть.
— Так и сказал, что вам надо есть хлеб с маслом и картошку со сливками?
— Да. А я думала, что вы именно эту еду называете простой.
— Но вы расползетесь до гигантских размеров! — ужаснулась Беатрис.
Лина весело рассмеялась.
— Нет, не расползусь. Знаете, я никогда не полнею, всю жизнь ем, что хочу, — и ни малейших последствий.
Могильную тишину, наступившую после этой фразы, нарушил дворецкий.
— Кушать подано, — объявил он.
Они вернулись к этой больной теме, собравшись в комнате Фрэнк поздно вечером, после того как Лина ушла спать. Весь вечер они веселились до упаду, по-приятельски друг над другом подшучивали, так что даже самый внимательный наблюдатель поверил бы в их искренность. Но теперь они сбросили маски. Беатрис сидела мрачнее тучи, Стрелка кипела от злости, а Фрэнк совсем пала духом.
— Не очень приятно сидеть и смотреть, как она поглощает еду, которую я так люблю, — пожаловалась Беатрис.
— Всем неприятно, — огрызнулась Фрэнк.
— И нечего было ее сюда приглашать, — сказала Стрелка.
— Откуда мне было знать? — возмутилась Фрэнк.
— Не могу отделаться от мысли, что если бы она действительно горевала по мужу, то не ела бы столько, — сказала Беатрис. — Ведь его всего два месяца назад похоронили. Я хочу сказать, по-моему, надо чтить память усопших.
— Почему бы ей не есть то же, что и мы? — злобно спросила Стрелка. — Она же в гостях.
— Ты же слышала, что она сказала. Доктор велел ей есть больше.
— Значит, ей надо отправляться в санаторий.
— Это невыносимо, Фрэнк, — простонала Беатрис.
— Раз я выношу, значит, и вы сможете.
— Она твоя кузина, а не наша, — возразила Стрелка. — Я лично не собираюсь наблюдать две недели за тем, как эта женщина превращается в борова.
— До чего вульгарно придавать еде столько значения, — пророкотала Фрэнк, при этом голос ее звучал ниже обычного. — В конечном счете, главная ценность человека — дух.