– Так, возьмете пиджак и брюки разного размера! Найдется какой-нибудь пузатик с узкими плечами, которому подойдут брюки пошире, а пиджак поуже. Что ты еще хотела для своего Аполлона?
– Давай все остальные причиндалы: 7 рубашек – три белые, две голубые, синюю, черную, несколько галстуков, подходящих к этому костюму.
– Надеюсь, галстуки и рубашки примерять не нужно? – подал голос Марлен.
– Галстуки без примерки, а вот летний костюм примерить нужно! Мама Армаши меня так часто выручает, что я сегодня тоже буду добра не по-торгашески. Арманчик, выбирай для своего суженого летний костюм!
Вот такие были времена, когда мы радовались каждой приобретенной приличной тряпочке! Купили мы еще и легкий бежевый костюм, заставив Марлена перед нами изрядно повертеться. Долг платежом красен.
Бабушка
– Бери, даже если с переплатой! Если, Армаша, у тебя проблемы с деньгами, возьмешь у нас. Вам решать, что подходит больше! Мы с Даной уходим. Спокойно поужинайте! Марлен, наверно, голоден. А тут долго такой важный вопрос пришлось решать. Я вам кусок курника и казы принесла.
– Спасибо, мамуля, за помощь! – кричу ей вслед, потом добавляю: – Мама права. Никогда фасон костюма «Шанель» из моды не выйдет, ткань с небольшим добавлением синтетики, но ласковая, нежная, не будет мяться, легко стирается. Спасибо, Марлен. Не думала, что ты прислушиваешься к нашим никчемным женским разговорам.
– Тебе нужно было раньше намекнуть, что в твоем гардеробе только десятисантиметровые ультрабезъюбочки, подол которых ты вынуждена постоянно стыдливо одергивать, чтобы скрыть цвет своих трусиков. Но, к счастью, всякая проблема решаема. И эта тоже! Должен сказать, ты прекрасно на подиуме смотрелась. Я даже не смотрел, а созерцал, затаив дыхание! Еле высидел! Снимай костюмчик! Сидит на тебе потрясающе! Но ты мне нужна сейчас без него!
Релаксация после расстройства, что не все замечательные вещи, к большому сожалению, мне достались, была весьма кстати.
– Тебе хорошо со мной?
– Если бы мне это было противно, ты бы не лежал рядом со мной.
– Если бы ты тогда в Москве не дала мне от ворот поворот, мы уже много лет были бы счастливы!
– Марлен, сколько можно об этом говорить? Сослагательное наклонение – это грамматическая форма для лентяев, неудачников и пустых мечтателей. В настоящей жизни нет ему места! Тебе обидно, понимаю! Но ты же мог уже несколько раз отомстить мне. Ты мог в ту ночь остановить свою машину рядом с мной и напомнить мне, какой я недальновидной хамкой была, отвергнув твое высочайшее внимание, и проехать мимо. Ты мог оставить меня, рыдающей, с вопящим ребенком на руках, у закрытых дверей на лестничной площадке. Ты мог сказать мне: «Женщина, нельзя же быть такой навязчивой!», когда я в новогоднюю ночь домогалась тебя. Видишь, сколько «если бы», «мог бы»? Мы ведь еще не знаем, как нас двинет рука судьбы на нашей жизненной доске, мы даже не знаем, какими фигурами мы являемся. Надуваем щеки, думая, что мы важные персоны, а на самом деле мы обычные пешки, даже не проходные.
– Удивительно, ты не пригрозила, что если что, то ты уйдешь.
– Я заметила, что тебя трясет при слове «уйду».
– Я объясню, почему. Это было любимое слово моих родителей. Они любили друг друга, наверно, сильно. Но во время беременности мамы отец разок сходил налево, о чем маме стало известно. Она собрала вещи, запеленала меня, месячного, и укатила в Алма-Ату. Прямо как ты! Устроилась у своей овдовевшей бездетной тетки. Отец приехал, валялся в ногах, вроде бы вымолил прощение. Но мира в доме никогда уже не было. Простить его она так и не сумела. Постоянные «уходи» и «уйду». И не разводились, но постоянно то расходились, то съезжались, пока отец действительно не ушел, навсегда, в другой мир. Поэтому меня корежит, когда я слышу «уйду».
– Разница всё же есть. Если я уйду, то без возврата. Если скажу «уйди», то не приму назад.
– Я хочу быть с тобой всегда, уходить лишь на работу и знать, что ты меня ждешь. Когда я пытаюсь сделать тебе какой-то приятный презент, ты бросаешь на меня такой оценивающий и осуждающий взгляд, что мне становится не по себе.
– Видишь ли, мне вбили в голову, что от мужчин можно принимать в подарок только цветы, коробку конфет или какие-то недорогие, но со вкусом выбранные только для тебя мелочи. Всё остальное – попытка подкупить или купить тебя. От твоих подарков я всегда в растерянности. Ты или подслушиваешь, или сканируешь мой мозг, или просто догадываешься, что мне в данный тяжелый момент нужно, и всегда попадаешь в яблочко, и я, конечно, в смятении. Я вроде бы должна отказаться от непомерно дорогого подарка, но это в данный момент мне жизненно необходимая вещь, и я, принимая ее, чувствую себя, какой-то продажной тварью, потому что нахожусь с тобой в незаконной сексуальной связи. Я боюсь. Я боюсь ошибиться. Боюсь, что этот эмоциональный взрыв, этот накал страсти, эта наполненность чувств окажутся жалким воздушным шариком, который лопнет, даже не долетев до облаков.