Я еще не развелась, мы с Марленом ещё не были официально женаты. Я очень щепетильна в денежных вопросах, я даже в студенческие годы всегда при возможности старалась подработать, чтобы не просить у родителей лишний раз денег. А клянчить деньги у мужчины, с которым у меня всего лишь внебрачно-добрачные отношения, я вообще считала постыдным.
У Дитера было назначено несколько встреч, мы их все провели, потом вернулись в гостиницу, где его ждала жена, очень милая молодая турчанка, и все вместе отправились ужинать в ресторан. Там я отвела душу, расспросила его обо всем, что меня интересовало. У него тоже были вопросы о казахском языке и литературе. Три часа мы беседовали, я ещё успевала записывать интересные мысли, замечания, которые делал Дитер. Он тоже что-то записывал, наверно, и я говорила умные вещи. Его жене стало скучно сидеть и слушать наши речи. Она танцевала. Потом я отвезла их в аэропорт, мы обменялись телефонами, адресами, и я попрощалась с ними. Вернулась, естественно, очень поздно.
– Уж ты где, жена, жена, шаталася? – вышел мне навстречу Марлен.
Я в эйфорическом состоянии даже не почувствовала иронии в его тоне, не отреагировала на то, что он назвал меня женой, коей я в тот момент совсем и не являлась, и принялась взахлеб рассказывать новоявленному купцу Калашникову о том, что мне удалось выяснить при общении с немецким ученым, что он вышлет мне свои книги и просил меня выслать мои статьи, что у него очень привлекательная и обаятельная жена.
– Так он что, с женой приехал?
– Ну да. Не с любовницей же! Ей просто-напросто надоели наши заумные разговоры, и она всё время танцевала. А ты что так изменился?Шерсть дыбом, хвост пистолетом, глаза зловеще горят, уши торчком, пар изо рта, ноздри ходуном ходят, и дым из них валит!
Глаза его потеплели, и до меня дошло, что кто-то из его знакомых успел позвонить и сообщить ему, что его будущая жена шляется по ресторанам с каким-то иностранцем. Это был четверг.
Глава 17. Кто не ищет, тот тоже находит
Глава 17. Кто не ищет, тот тоже находит
А глубокой ночью прозвенел телефонный звонок. Мужской голос сообщил мне, что у Марлена есть женщина, которая ждет от него ребенка, поэтому мне следует благоразумно отстать от него, оставить его в покое.
Я не стала ничего говорить, молча положила трубку. Грустно! Да что грустно, печально очень... Эта красивая любовь, едва начавшись, должна была завершиться. Мои предчувствия, что это лишь мимолетное счастье, не обманули, оправдались. Марлен спал. Красив, зараза! Природа над ним поработала, постаралась! Такой вот неудержимый, неуправляемый, необузданный, дикий, страстный, горячий. Надо мной-то она, матушка, помахала немного топором и решила, что этого достаточно! Будто в конце месяца на меня ни красоты, ни обаяния, ни очарования не хватило! Слепила из того, что было! При свете ночника я смотрела на него, слезы наворачивались на глаза. За такое короткое время он стал частью моей жизни, самым близким человеком, и всё это вдруг, так неожиданно рушится. Он проснулся. Бросила на него плотоядный взгляд, не до деликатности.
– Ты что тут сырость развела?
Я неожиданно для себя произнесла фразу, которая мне всегда казалась до неприличия непристойной, недостойной, фривольной:
– Я хочу тебя!
– Стоило из-за этого рыдать! Разбудила бы, я всегда ради тебя готов на подвиги.
Последняя моя ночь! Самая-самая последняя! И спазмы в горле. В последний раз! И сердце сжимается, будто в него воткнули ржавый гвоздь. Всё, что мне сейчас нужно – это чувствовать его тепло, запах, толчки сердца, дыхание, кожу, руки... Потому что ничего этого больше не будет. Потому что в последний раз! Потому что никогда больше! Мнимое счастье накрылось огромным медным тазом!
– Еще хочу! – хриплым голосом.
– Какая страсть! Что с тобой, моя ледышечка?
Объяснение я оставила на потом. Разлюбить сразу не получится, может, со временем. Справлюсь, не захлебнусь горечью горя. Но уже начинаю люто ненавидеть. Представляла себе, как будет квохтать мама: «Представить себе такое не могла, да я представить себе не могла, что он такой негодяй!» Папа при всяком удобном и неудобном случае будет повторять: «Я же предупреждал тебя, что он прохиндей! Ты разве разумные вещи слушаешь!» На душе было не тяжело – просто предельно пусто, вакуум. Розовые очки вдребезги разбиты! Сказка закончилась.