– Мамуль, ты меня так выручила, что мне не надо голову морочить с приготовлением горячего! Мне нужно будет только вино или коньяк, и к кофе что-то. Хочу чак-чак. Но у меня не получается такой нежный, как ты делаешь.
Зашел отец.
– Твое воспитание! Ничего нормально готовить не может! Ничему не научила! Как бы ей из-за этого в третий раз замуж выходить не пришлось!
– Типун тебе на язык! Когда бы я ее учила, когда ты ее по своим рыбалкам и охотам таскал! Стрелять из ружья – так она в десятку попадает!
– Успокойся, глазами стрелять она и без твоей помощи научилась!
– Так это же, как сейчас принято говорить, тлетворное влияние улицы и Запада!
Началось! Вот что значит быть единственным ребенком!
Тесто для чак-чака, оказывается, мамуля делает только на желтках, добавляет коньяк, раскатывает тонко, мёд выбирает в зависимости от того, какой вкус хочет придать десерту. Я попросила, чтобы она взяла липовый мед. В следующий раз сама приготовлю, как положено, и всё у меня получится.
Домой мой будущий супруг пришел весь во всяких ароматах и со следами помады разных цветов от поцелуев.
– Протестирую тебя! – сказала я. – Узнаю, кто целовал моего ненаглядного! Таааак, «Клема» – это твоя заместительница своими алыми губками приложилась. «Красный мак» – сестра-хозяйка по-матерински лобзала тебя. «Красная Москва» – узнаю любимый запах старшей медсестрички. «Может быть» – это поцелуйчик молоденькой медсестры Зарины. А еще чую запах армянского коньяка пятилетней выдержки, распитого с бравыми ребятушками-хирургами.
– Ничего от тебя не скроешь, всё вынюхаешь! – засмеялся Марлен.
(Мне с моим обонянием нюхачём в милиции следовало бы работать вместо служебной собаки!)
Первый акт празднования он достойно выдержал – речи будущего тестя и тёщи, вручение подарков, а осетрину – она была просто объедение! – вынести было не очень трудно. Дана осталась у родителей.
– Мамуля благословила нас на земные телесные радости. Она верила, что до этого мы с тобой только дружили, – не выдержав, выдала я маму.
– Святая женщина! Не перевелись они, оказывается, в бесстыдно похабной столице! Давай, с этого и начнем, если уж получили на это высочайшее разрешение!
– А как же кофе при свечах?!
– После доступа к телу!
Потом мы сидели умиротворенно за столом, накрытом накрахмаленной до хруста белоснежной скатертью. Мерцающий свет ароматных свечек в канделябре завораживал. Рядом тумба. На ней примостилась электроплита со сковородой, в ней белый песок. Две турки с кофе в песке. Кофе медленно набирает живительную силу. Тягучий нежный блюз. Танцуем, совсем как в ту новогоднюю ночь. Сердце замирает. Кофе вот-вот закипит. Ставлю на стол блюдце с несколькими кусочками сахара, поливаю их бренди и поджигаю. Они горят синим пламенем. Пенка в турках поднимается. Разливаю кофе в чашки, щипчиками беру горящие кусочки сахара и бросаю их в чашки. Люблю этот способ приготовления кофе. Настоящее священнодействие! Таинство, можно сказать. В крошечные серебряные рюмочки наливаю коньяк.
– За тебя!
– За нас, ведьмочка! Наколдовала, заколдовала, притянула, приворожила, обездвижела, привязала! И мы теперь неделимое целое.
Волшебство продолжилось.
Глава 24. Ах эти свадьбы!
Глава 24. Ах эти свадьбы!
Асем
Бабуль,
а ты мечтала о роскошной свадьбе? Чтобы у тебя было красивое длинное платье с шлейфом, на голове фата. Роскошный зал, сотня гостей. И вы с дедушкой плавно кружитесь в свадебном вальсе. Все с восхищением смотрят на вас.
Ты хотела бы присутствовать когда-нибудь на моей свадьбе? Я, правда, ещё не придумала, какой она у меня будет.
Асем
Ответ бабушки
Асемчик,
О роскошной свадьбе я никогда не мечтала: в меня с детства вбивали мысль, что нужно быть скромной и простой. В наше время большинство свадеб праздновали дома. Так Марлен накануне свадьбы устроил мальчишник у себя, я в своей квартирке повеселилась с подругами, а свадьба была в его квартире: гордый адаец не выдержал бы позора прослыть примаком, провести той у родителей невесты или поселиться у них: у казахов таких мужчин пренебрежительно называют «муж-щенок».