– Сюрприз, – сказал он, – ты вернула меня к жизни своими поцелуями!
– Вы идиоты, вы законченные идиоты, и шутки у вас поганые, самые идиотские!
Кровь прилила к лицу, я вскочила и выбежала, завывая, из палаты. Села за руль и покатила домой. Дома с ревом бросилась на шею маме.
– Что с ним? Он жив? – испуганно спросила она.
– Живее всех живых! – икнула я.
Засела в своей квартире. Через час звонок в дверь. Смотрю в глазок – никого не видно. Наверно, соседский ребенок звонит. У него игра такая: позвонить, а потом убежать. Открываю дверь: у порога стоит на коленях мой скалолаз с букетом эдельвейсов и с моими любимыми французскими духами. У открытой двери родительской квартиры папа с изумлением смотрит на коленопреклоненного зятя, который быстро на четвереньках заползает в мою квартиру.
После заключения перемирия я всё же высказалась, что наши отношения складывается несколько нездоровым образом: он считает меня отъявленной нимфоманкой и жуткой тряпичницей.
Через два дня он сделал мне подарок – приволок стопку справочников и словарей немецкого языка издательства «Дуден», перевязанную роскошным бантом, а перед сном, когда я потянулась к нему, сказал:
– Давай будем просто крепко дружить!
– Хорошо! Согласна! – сказала я. – Но дружба дружбой, а постель и табачок врозь! – и ушла спать в другую комнату.
Прошло минут пятнадцать, пришел мой новоявленный дружок:
– Мне бы немного табачка в супружеский долг, подруга!
Чем меня Марлен восхищает, так это своим жизнерадостным и добросовестным отношением ко всему. Дрова на даче родителей рубит так, будто приятней занятия во всем мире нет. (Однажды пустил на дрова какие-то доски, которые были у папы предназначены для более высоких целей и ждали своей участи уже не первый год. Папа потом долго бухтел: «Шаш ал десе, бас алады!» – «Просишь подстричь, а он голову сносит!») Пельмени, манты, вареники лепит, явно испытывая упоительную радость жизни. Шваброй орудует с веселой песней и озорными пируэтами. Так что и в постели не позволяет мне предаваться философским размышлениям и раздумьям, как бы лучше назвать свою последнюю статью. И от головных болей, мучивих меня непрестанно в первом браке к вечеру и по ночам, я полностью излечилась.
С сыном он решил повременить. Пусть Дануля подрастет немного, я после родов восстановлюсь, спокойно продолжу работу над докторской, пока сижу в отпуске, он, чем может, постарается помочь мне.
– А ты? – спросила я. – Разве ты не собираешься продолжить свою научную работу?
– Знаешь, мне больше нравится быть блестящим практиком, чем посредственным ученым. У меня руки более умные, чем голова. Имя я себе сделал, ко мне стараются попасть на прием, хотят, чтобы я их оперировал. Я спасаю людей, а это намного важней докторской диссертации. Я хочу оттачивать свое мастерство. И я не хочу, чтобы всякие житейские мелочи помешали тебе защититься. Для тебя ведь это важно, я знаю.
Интересно, он за операционным столом тоже мурлычет любимые мелодии?
Глава 29. Чуть ли не развод
Глава 29
Чуть ли не развод
И был еще один случай, когда я собралась и ушла от него. Глупейшая история, но она произошла.Папы уже не было в живых. В его квартире осталась мама, у нее поселилась Дана. Она решиласьмужественно на брачный союз и выбирала жертву. Жаник поступил учиться в Германии.
Марлен целую неделю странно себя вел, поздно приходил с работы, отказывался от еды, рано уходил. Наверно, какие-то проблемы в клинике, думала я.
В тот день я пришла окрыленная – из-за чепухи, но для уже не очень молодой женщины очень приятной чепухи. Полтора месяца у меня были ежедневно частные уроки с молодым человеком, приехавшим на каникулы из Москвы. Он получал послевузовское образование. Из весьма состоятельной семьи, у отца какой-то бизнес. За него попросила хорошая (и очень полезная и нужная) знакомая, поэтому я не могла отказать.
Красивый мальчик лет 25-и сразу заявил мне, что гавкающий немецкий язык терпеть не может, согласился на занятия только потому, что отец вынудил, и в этом голу должен сдавать экзамен. Домашние задания он выполнять не будет, и так двенадцать академических часов в неделю будет терять. Отец решил загрузить его по-полной, чтобы у него времени на глупости оставалось меньше.