Развела хлорки, чтобы запах бил в нос, и побрызгала во всех комнатах, чтобы истребить свой запах, запах моего парфюма! Вот так намного лучше! Будто меня здесь никогда и не было!
А теперь можно и в Москву! В Москву! В Москву! Не забывать, что мудрая Шанель изрекла ещё одну замечательную фразу: «После 50-ти в счёт идут дни.» Нужно спешить!
Не хотела стеснять Найлюшу, поэтому позвонила московской знакомой, своей бывшей хозяйке съемной квартиры, и договорилась, чтобы квартиру, в которой я жила все годы учебы, внучка хозяйки на время освободила. Она всегда такую просьбу охотно выполняла, когда я или папа были наездами в столице. Нам удобно, и для нее деньги не лишние. Забежала к маме и Дане, сказала, что срочно вылетаю в Москву. Неотложные дела. Объяснять ничего не стала. Мама поверила, а Дана как-то с непонятным подозрением на меня посмотрела. Она вообще будто не моя кровинка, а его дочь. Заметила, что я вдруг сразу стала называть мужа не по имени, а «он». Так, оказывается, намного легче и удобней. Так вот Дана даже после того как узнала, что он не родной отец, не стала к нему хуже относиться. И он мне сказал: «Не приплетай к нам Набокова!» И поэтому хоть и блестящие данные, но не балет, не музыка, не лингвистика, а только медицина! Как папа! Не гинекология, не стоматология, не психиатрия, а кардиология! Как папа!
Закидала вещи в дорожную сумку и сразу в аэропорт. Нашли мне местечко на ближайший рейс. Прилетаю, ищу в толпе встречающих Найлюху, а вижу сияющего Рената с розами. С корабля на бал? Ненормальная Найка! Улыбаюсь, наверно, вымучено. Ренат бросается ко мне с поцелуем. Ответить ему я не в состоянии, шарахаюсь от него как от прокажёного и непроизвольно отталкиваю. Это на первом курсе мне, неикушенной дурочке, было так любопытно, умеет ли он хорошо целоваться, сейчас же такого интереса нет. За эти годы научился, думаю, не только целоваться, но и другие вещи качественно выполнять. В девицах недостатка у него никогда не было. В его глазах читаю изумление. Спрашивает:
– Ко мне? К Найле?
– Нет! – называю адрес.
– На старую квартиру, понял.
Доносит вещи до двери. Благодарю, но даже не приглашаю зайти в квартиру.
Кошмар! Вот ведь она – великолепная возможность! Но изменить мужу даже с привлекательным, симпатичным и не чужим мне мужчиной я, выясняется, не в силах! Он мне вроде брата! Ведь секс – это всё-таки проявление любви и нежности к чужому человеку противоположного пола или, в современном понимании, того же пола. Это акт доверия. Я же не в состоянии себя преодолеть! Без любви нет никакого притяжения.
Долго лежу в ванне, в которую высыпала полпачки соли, лью слёзы, так как вспоминается почему-то только хорошее в нашем браке. Оказывается, у нас было очень даже много хорошего. Сейчас ванна от слёзного потока переполнится, и вода через край переливаться будет! Не понимаю, как можно было в один миг перечеркнуть всё замечательное и доброе, что у нас с ним было! Вроде бы за правильную жизнь наградой должно быть счастье, где оно? Неужели я сделала нашу семейную жизнь такой пресной и обыденной, что муж среди ночи бежал туда, где щедрые и яркие мазки, чтобы жизнь перестала быть тусклой? Я же осталась во мраке. Где же ты, моя радуга?
Выбираюсь из ванны, сушу волосы, облачаюсь в пижаму, забираюсь под одеяло. Одна-одинёшенька... Его нет рядом. Обычно он подбирается под моё одеяло, ласкает меня, и я знаю, что он любит меня, я люблю его. Как это у старика Хема: «И мы долго любили друг друга.» Выяснилось, что не любил и не любит. Может, это всё было просто привычкой? Вот сейчас его нет рядом. Я одна. Я одинока. Поняла, что я не могу уподобиться ему и лечь в постель с другим мужчиной. Вот такая я, оказывается, сверхпорядочная моралистка. На расстояниии чувства будто обострились: я поняла, я его люблю даже сильнее, чем думала. Это ему всё равно, с кем делить постель. Мне же теперь придётся вести скучную жизнь стареющей дамы. Сынуля очень далеко. Дочери совсем не до меня. У нее своя взрослая жизнь. И слава богу, что она у нее есть. Хорошо, что она у нее счастливая, что ей мои мудрые советы и сочувствие ни к чему. Мама будет кудахтать, что я сама во всём виновата. Конечно, кто же ещё! Такова ближняя перспектива.
Моя дурацкая особенность, что я очень привязываюсь к каким-то вещам, к людям тоже. У меня были долгое время любимые домашние туфли, которые, оказывается, стали раздражать мужа и дочь. Они их выбросили, а взамен преподнесли очень красивые новые тапочки. Так я чуть не разрыдалась, помню. Тосковала некоторое время по своим привычным, удобным, уютным и тепленьким башмачкам.