Сны снятся сумбурные, дурацкие. Будто кастинг устраиваю на место разового любовника. Кандидаты заходят по одному, почему-то только в трусах, на руках медицинский бегунок с подписями врачей и печатями, резюме и паспорт. Найля помогает мне, дельные советы дает, и мы отсеиваем одного претендента за другим.
– Перелом за перелом! Зуб за зуб! Око за око! – воодушевлённо говорю я, когда от всей толпы остается только один мужчина, со шрамом на ключице.
Найля одобрительно кивает, зачем-то крестит меня.
– Эй, не нужно, я же язычница! – заявляю я гордо и веду победителя в «номера».
В руках у меня конверт с надписью «Лучший самец», а в нем весьма крупная сумма оплаты. Это я вручу ему после завершения церемонии – акта отмщения. Когда я вальяжно опускаюсь на постель с бархатным балдахином пурпурного цвета, победитель с диким кличем бросается на меня. Я ощущаю его приятную тяжесть на себе, слышу музыку Бородина и до боли знакомый бархатный голос: «А бёдра её метались, как пойманные форели, то лунным холодом стыли, то белым огнём горели.» Победитель срывает вдруг с себя маску, оказывается Марленом и бьёт меня по физиономии дурацким конвертом с деньгами. С воплем просыпаюсь. Страшно! Сил нет. Сна нет. Приснится же такая чушь! Фрейда в студию! К чему такой идиотизм привиделся? Отвечай, Зигмунд!
Тем временем и совесть проснулась. Сомнения стали грызть: «А вдруг он не виноват?» Но этот тяжелый, как как расплавленый свинец, взгляд? Разве так на любимую женщину смотрят?!
Всю ночь то ворочаюсь с боку на бок, то погружаюсь в тяжелую дрёму. Сон должен лечить, а как он может лечить, если он такой поверхностный, тревожный. Иду в ванную, смотрю на себя в зеркало. Сейчас бы мальчишка, который в два раза моложе, меня ни за что не стал бы целовать! Синяки под глазами, лицо пожухшее, будто густо белым гримом намазано, прямо актриса, исполняющая в китайском театре роль жестокой, надменной и низменной героини, глаза потускневшие, потухшие, без озорной искорки, выдают, что за спиной тётки полвека жизни. А это ведь вроде того, как целовать живой труп!
Труп так труп! Но у трупа, оказывается, растут ногти и волосы. Мне нужно сделать маникюр и подстричься. Надо будет попросить Найку повести меня в приличный салон к хорошему мастеру. Ложусь, закрываю глаза, сразу становлюсь неувядаемой, как Ленин в Мавзолее, и усиленно мыслю. Потому что мыслить – это существовать. Ну, а существовать, собственно говоря, – это уже не жить, это прозябать. Подушка мокрая. Я оплакиваю горькими слезами свою неудавшуюся жизнь. Слёзы никак не заканчиваются. Если бы они превращались в жемчужины, я бы была уже сказочно богата. А так – просто растекаюсь прозрачной лужей. Марлен только один раз видел мои слёзы, когда устроил дурацкое шоу со своими придурочными друзьями, будто он в коме. После смерти папы я запиралась в ванной, через полчаса выходила с красными, но сухими глазами. А сейчас кто я? Несчастная старуха у разбитого корыта. И старик мой – тю-тю! За золотой рыбкой в пучину нырнул! Обидно!
Как в жизни всё странно! Три дня назад я была счастлива, носилась подобно ретивой молодой кобылке, веря в то, что у меня есть надёжный тыл, крепкое мужское плечо, на которое я могу в любой момент опереться. И вдруг шандарахнуло молнией: всё это ярко осветилось и загорелось – бутафория! Стена пластиковая, мужчина с плечом – резиновый Зин. Нужно быть законченой идиоткой, чтобы верить, что страсть может быть основой добрых, долгих и прочных отношений. Без любви – никак! Любовь нужна для этого! Только она цементирует брак. Как же я, такая вот серьёзная, начитанная, умная, с ученой степенью, читавшая де Бовуар и Сартра, воспитанная в строгих азиатских нравах и на благородных казахских традициях, на его крепкие мускулы и красивое тело повелась и запала? Я думала, что если моя мама-красавица не удосужилась мне хотя бы 50% красоты своей передать, зато папа не поскупился и сделал меня умной. Я так верила в это. Оказывается, как ума, так и красоты у меня-то и нет! Дура сверхкруглая! Дубина стоеросовая! Другого определения для меня не выискать!
А сама-то я ведь на красивое падкая! Как мотылёк на манящий и трепетный огонёк свечи ринулась! Красивых мужчин, это всем известно, надо сторониться, ведь возле них всегда вьётся рой женщин, готовых вступить в бой за право хоть немного побыть рядом с ним в любом статусе.