Делить нам нечего, сам знаешь. С чем пришла к тебе, с тем и уйду: со своим барахлишком, книжками и с чемоданчиком с инструментами от Боша. Кофемолку, электрокофеварку, джезвы могу тебе оставить. Платяной шкаф я полностью освободила. Осталось забрать всякую мелочь: любимую медную турку и чашку. Чашку могу и не забирать, просто разобей её, хотя жалко – мейсенский фарфор. Лучше унесу! А ванночку с белым песком для варки кофе в мусорку выброшу. Не хочу, оставлять память о себе! Я её всю сотру! И шлейф моих духов я уже выветрила хлоркой!
Пока мой рыжий мальчик учится, я вынуждена буду изображать оплот вменяемости: сохранять благопристойнейшую мину, когда будем общаться совместно с ребёнком по скайпу, как положено добропорядочным родителям, не буду сбрасывать твою руку с плеча и буду лучезарно улыбаться во время вынужденных совместных ужинов, когда он будет дома на каникулах, как-нибудь выдержу, буду терпеть. Мы ведь не превратимся после разрыва сразу же в добрых друзей. И с твоей тёлкой я дружить не буду, сразу же предупреждаю. Хотя, возможно, она замечательная девушка или женщина, я же не имею никакого права строго судить о твоей очередной избраннице! И не строго – тоже! Лишь бы тебе нравилась! Лишь бы тебе было с ней лучше, чем со мной! Только не понимаю, за что ты так со мной? Это до какой степени нужно ненавидеть, чтобы вот так подло, неожиданно, изподтишка, из-за спины нож воткнуть!
У нас теперь всё врозь: и печали, и радости. Ездить к нашему мальчику вдвоем мы уже не будем. На вопросы по телефону или скайпу об отце буду отвечать слегка иронично, но вроде бы с уважением. Вся жизнь – театр. Придется играть!
Наверно, четверть века с надоевшей бабой были очень тягостны для тебя. Прости, если будешь в состоянии это делать! Только теперь до меня дошло, что все эти сцены ревности без всякого повода, на пустом месте, которые ты время от времени устраивал, были репетицией для развода, чтобы виноватой была я. Но, слава всевышнему, что и я могу позволить себе теперь полную свободу! И у меня тоже должен быть всё-таки третий шанс на счастье! Свеча нашего счастья догорает, хочу дунуть на этот жалкий огарок, пусть не коптит! – завершила я свою пламенную речь.
Вещи, которые были не по нутру Марлену, он как бы не слышал, пропускал мимо ушей. Удобная особенность слуха!
– Теперь наберись терпения и послушай меня! Роль ненормальной глупышки ты уже отыграла на бис! Мне мой друг и коллега Саша сделал операцию, неполостную, удалил из желчного протока застрявший камень. У меня несколько дней повторялись приступы, нужно было оперироваться, и Сашка предложил попробовать на мне новую методику, которую он еще не освоил: вытащить камень из протока через желудок. Мысль удалить желчный пузырь из-за одного камушка мне совсем не нравилась, и я согласился стать для Сашки первым подопытным кроликом. Несколько дней чувствовал себя паршиво: Сашка следил по УЗИ, чтобы камень можно было схватить щупом со стороны желудка.
– Почему ты мне ничего не говорил?
– Вспомнил, как ты восприняла мое коматозное состояние, когда мы с друзьями решили подшутить над тобой. Не хотел беспокоить.
– На этот раз шутка безусловно удалась: получилась даже намного круче, креативней!
– Ночью, когда терпеть уже не мог, вызвал Сашку, чтобы что-то сделал, убрал этот дурацкий камень хоть орально, хоть анально. Он через пищевод пропустил в желудок трубку, через нее какой-то управляемый щуп. Я, чтобы как-то облегчить состояние, заглотил до этого днем несколько таблеток активированного угля. Сашка ругался, что у меня в желудке черно, как у африканца в заднице. Принялся осветлять содержимое желудка. Натерпелся я! Не сказать, чтобы нетерпимая боль, но всё это неприятно до чёртиков. К тому же он этим механизмом впервые в жизни управлял. Поэтому вся эта операция заняла столько же времени, как серьёзнейшая операция на сердце. Наконец ему удалось вытянуть камень. Он был изможден, и я в совершенно непотребном состоянии. Сотку я забыл дома, твой номер сотового не мог вспомнить, попросил Сашу позвонить тебе, а он, видно, сразу же завалился от усталости спать, позже, когда очухался, позвонил и сказал, что в нашей квартире никого нет.