– В твоей квартире...
– В нашей квартире. Ты ушла, вещи зачем-то забрала. Данке ничего толком не объяснила. Она считает, что у тети Найли что-то случилось, и маме нужно было срочно находиться рядом с ней.
– Я ещё раз зайду к тебе, заберу книги, чемоданчик «Бош» с инструментами, кое-какие кухонные мелочи и замету все свои следы. Ключи от машины и квартиры оставлю. А ты положи ключи от моей квартиры в прихожей, чтобы я забрала.
– Давай позвоним Александру! Выслушай его.
– Ты с ним договорился, что он будет выдавать выгодную тебе версию?
– Поговори с ним! Я набрал номер, – сует мне в руки телефон.
– Санечка, здравствуй!
– Арманчик, никогда больше твоего хазбанта лечить не буду! Истеричный,
нетерпеливый, хамло настоящее! Обратился ко мне, и я обнаружил камень в
желчном протоке. Нужна была операция – удаление пузыря. Тут меня будто дернули за язык, и я сказал, что привез причиндалы для орального проведения подобной операции. Привязался ко мне, чтобы я на нем попробовал. Всю ночь пробовали! Я ведь эту штуку никогда в руках не держал! Учился на Марлене управлять ею. Он, оказывается, ещё и угля наглотался! Чернота, ничего не видно! Глаза выкатил, еще и бумагу с карандашом потребовал и эпистолярно матерился! Грозился, что засадит! Я тебе покажу снимок с камнем, большим, колючим. И бумажку с его жуткими ругателствами я сохранил. Обязательно тебе покажу, чтобы ты знала, с каким страшным зверем ты по соседству находишься. Могу даже завтра заехать к вам.
– Через несколько дней. Мы сейчас в Москве.
– Мой пациент ненормальный! Какая Москва, на хрен, когда ему нужны постельный режим ещё пару дней и неделю, не меньше, строгая диета!
Я выслушивала это с гордой осанкой, презрительно поджав губы, и вдруг неожиданно для себя размякла, жалость меня пронзила, проснулась и заворочалась совесть. Хотела поставить жирную точку в отношениях, а получилась хилая-прехилая запятая.
Вдруг звонок.
– Кого это ещё принесло?
Найля собственной персоной!
– Ты жива ещё, моя старушка? Привет! На звонки не отвечаешь, – обнимая и целуя меня в прихожей, начала верещать подруга. – Чем занята?
– Я тут неожиданно вынуждена принимать почётного гостя издалека. Найлёнушка, а где твой козлёнок Ренатушка?
– Остался внизу. Говорит, что незванный гость хуже татарина, а нам, татарам, куда еще хуже? – ответила она, входя в комнату. – О, какие люди тут, а я не в смокинге!
– Я тоже не во фраке! Привет, красотка! Цветёшь и благоухаешь! Годы тебя не берут! Нельзя быть такой неотразимой! – чмокнул ее Марлен по-дружески в щечку.
– Не разбрасывайся комплиментами! Сглазишь ненароком! Скажи лучше, пошто жинку-то свою, боярыню несравненную, обижаешь?
– Показалось ей! На руках ношу, на коленях перед ней стою, боготворю, молюсь на нее, всячески ублажаю, на шею сажу, в рот заглядываю, каждое слово ловлю, все желания выполняю, тучи над ней развожу, пылинки с неё сдуваю!
– Это в определенной последовательности или одновременно?! В любом случае ты прямо-таки настоящий сторукий Шива, – пошутила Найля.
– Это всё он под наркозом делает! - встряла я. – Рената будем звать?
– Нет, не нужно! Убедилась, что ты жива. Завтра приглашаю в гости ко мне на обед. Ухожу!
– Забери пакет с казы, жая. Конфеты, сухофрукты я привезла. Вдруг мы решим утром прогуляться, неудобно нам будет с пакетами ходить.
После ухода Найли я засуетилась, проснулись задремавшие инстинкты заботливой мамочки.
– Я же попросила Леночку молочко и курочку на рынке купить. Я тебя сейчас бульончиком напою и быстро рисовую кашку-размазню на молочке приготовлю. Творожок есть. Сметанку, наверно, не стоит добавлять.
Кормлю придурка. Желудок настойчиво напоминает мне, что в нем сегодня, кроме скудного завтрака, ничего путного не было. Я так увлеклась работой, что совсем позабыла про обед. Поздний семейный ужин.