Когда-то джинны не боялись венчаться в изначальном пламени. Оно уравновешивало темных и светлых, давая возможность прожить равную по срокам жизнь, объединяя их внутренний огонь в единое целое, заставляя гореть одной потребностью на двоих, и делить поровну полученную силу…
Смешанные браки казались предпочтительными, так как равновесие исключало возможность ошибки — в рядах Проклятых не было добропорядочных душ, обменянных на иллюзию.
Так было, пока отец Исиба не совершил предательства по отношению к своей паре, увлекшись смертной. В ответ на что, разгневанная джинния преступила черту, отобрав у соперницы жизнь. Она хотела показать мужу слабость девушки, но добилась лишь того, что в их доме поселилась Проклятая. И тогда, отчаявшись, она воззвала к суду Святыни…
Они втроем вошли в огонь… Чтобы не выйти никому. Так как не осталось ни в одном из них взаимного чувства. В матери Исиба обида и ненависть оказались сильнее любви к мужу. В отце — страсть к Проклятой испепелила чувства к жене. А в душе Проклятой, поддавшейся соблазну, царила корысть. Они не прошли испытания, и с тех пор редкие пары решались на венчание в изначальном огне, и еще меньше из них выживало. С каждым пройденным веком таких смельчаков становилось все меньше, пока желающие не иссякли совсем.
Именно поэтому, приметив ее, Исиб сделал все, чтобы Ясмин отвернулась от своей природы и выбрала другую сторону — Его. Но это не помогло…
Когда ее взор упал на Николая, она не подозревала, чем все это обернется для нее. Стихия неистовствовала, требуя жизненную силу мужчины, и, подчиняясь ей, джинния вбирала его тепло, с каждым разом желая все больше. Неконтролируемая потребность в Николае приводила в сумятицу чувства, не давая возможности понять и осмыслить происходящее с ней. Пока не стало слишком поздно… Пока иллюзия капля за каплей не источила его жизнь.
Запоздалое осознание чувств к Проклятому, что может быть страшнее для джинна, уничтожившего его?! Ничего!
Она угасала, не находя покоя… Вернуть украденное стало навязчивым наваждением. Исиб мог помочь, но сама мысль обратиться к нему пугала до дрожи. Именно тогда, она впервые спустилась сюда и увидела себя и Николая в пламени.
История, описав круг, возвращала их тому, что было когда-то…
Легенды о неудачниках живо всплыли в памяти, уводя почву из-под ног, разрушая веру. Ведь даже она сама слишком поздно осознала свою любовь, а что мог чувствовать преданный ею мужчина? Какие эмоции могли зреть в проклятой душе? Ярость, гнев, боль? И все это она заслужила сполна и была готова к этому, но только не к его полному и окончательному исчезновению…
Несмотря на умиротворяющие импульсы посылаемые Святыней, ужас от открывшейся перспективы перекрыл боязнь реакции Исиба. Единственное, что заботило джиннию в тот момент, чтобы ее любимый жил. Растворяясь в мареве, отвергая сомнительную милость стихии, она ощутила как вместе с резким приливом энергии, обрывается нить жизни Николая …
Не до конца сознавая, Ясмин унижалась, умоляла Исиба вернуть его, но даже Повелителю уже было не под силу сделать это в одиночку, так как к тому времени листок с именем истлел в руке Азраила, и Проклятый отправился в глубины Ада.
Джинния сознавала, что вряд ли была вменяемой в тот момент, когда просила забрать свою жизнь в обмен на благополучие любимого мужчины. И если бы не вмешательство родителей Исиб в гневе просто расправился бы с ней.
Чтобы Проклятый получил второй шанс — возможность пройти свой жизненный путь иначе, — необходимо было согласие ангелов, переговорами с которыми занялась ее мать.
Когда она получила согласие, радости Ясмин не было границ. Несмотря на запрет пользоваться собственными силами, казалось все самое тяжелое позади, Исибу только оставалось забрать у нее украденную жизненную энергию Николая и вернуть ему, но Повелитель не смог…
Ясмин отвернулась от Дарующей силу, и та ответила тем же, не принимая жертву джиннии. Стихия решила наказать ее, заставив жить с чувством боли и вины за щедрый дар родителей ее мужу. Их жизни стали расплатой за каждый сильный вздох молодого тела.
Но и это было не все.
Случившееся с дочерью заставило взглянуть на то, о чем Ясмин предпочитала не задумываться будучи «моложе». Но теперь она знала, что каждый прожитый день эта мысль будет истязать ее.
Николаю сейчас было пятьдесят восемь, и время медленно, но верно отсчитывало его век, который был намного короче ее… Джинния знала, что ее безмерно долгая жизнь, покажется адом без него. Для них не будет, умерли в один день!
Сейчас казалось смешным, что она когда-то считала, что сдерживать желание воспользоваться не отнятой силой слишком тяжелое наказание. Это было сущей мелочью по сравнению с осознанием, что ее внутренний огонь без какой-либо помощи с ее стороны всегда напитан и сыт, а значит до конца вечности еще далеко.
И словно этого мало, через подобное испытание должна пройти и ее дочь! Сделать отчаянный шаг в пламя, будучи переполненной противоречивыми эмоциями, неуверенной ни в чем! Если бы только знать наперед, но нет, тогда смысл испытания пропадает!
Как ни странно вместо раскаянья и желания вымолить прощения, в душе яростной волной поднялась злость.
— Тебе все мало! Это даже не наказание! Это месть! — Крик многократно отскочил от стен, но стихия осталась глуха. Ясмин набрала побольше воздуха в легкие, чтобы продолжить изливать свое разочарование и скорбь, но почувствовав теплую ладонь, сжавшую плечо, лишь опустошенно прошептала: — Докажи на примере наших детей, что я ошибалась.
Исиб как ни странно не стал насмехаться над ее страхами и уверять, что все будет хорошо. Он так же молча гипнотизировал безучастное к их волнениям пламя.
— Почему ты позволил мне уйти? — Спустя несколько минут джинния решилась нарушить тишину, по-прежнему стоя к Повелителю спиной и остро ощущая тепло его ладоней на своих плечах.
Он напрягся, не спеша отвечать и Ясмин вздохнула, понимая, что зря напомнила ему о прошлом.
Она боялась доверять ему, но именно в этот момент, ощущая благодарность за то, что оказался рядом, за то, что неподдельно разделял с ней тревогу и сомнения, наверное, впервые с прибытия в Эмираты готова была положиться на него.
— Потому что так же как и ты не верил. — Наконец, тихо произнес Исиб, когда она уже не ждала ответа.
Ясмин вздрогнула и, отстранившись, развернулась к нему лицом. Неужели он рассчитывал, что она вернется к нему? Надеялся на что-то?
— А сейчас?
Джинния вглядывалась в его черты пытаясь понять, что двигало им, когда он поддался воле стихии, решившей связать судьбы их детей, если не доверял ее выбору.
— Верю… вы заставили поверить, — его взгляд был спокойным и лишь уголок губ застыл в намеке на привычную ухмылку, однако она быстро исчезла, а глаза стали колюче-жесткими, когда он, набрав побольше воздуха, холодно произнес: — Но в сложившейся ситуации это нисколько не уменьшает страха за них…
— Что случилось? — Единственное, что смогла вытолкнуть Ясмин, чувствуя, как сжимается сердце и темнеет в глазах от его откровения.
— Не здесь.
Джинн протянул руку, и она не стала отталкивать ее.
Хотя внутри все бушевало от возмущения, Ясмин сдержала свой гнев, дав ему спокойно переместить себя.
Но стоило им оказаться в кабинете, как она тут же освободилась и отошла к креслу, ожидая, что Исиб начнет говорить первым. Но джинн не торопился просветить ее. Подойдя к окну и встав спиной к ней, он зло сжал подоконник.
Напряжение накапливалось и повисало в воздухе невысказанными словами.
— Так ты ответишь на мой вопрос? — Джинния позволила раздражению прорваться наружу.
— Да, — произнес он, разворачиваясь, — как только придет Николай.
— Ты обещал, что все будет хорошо! — Отчетливо проговаривая каждое слово, Ясмин надвигалась на Исиба. — Ты обещал вмешаться, если что-то пойдет не так! Так вмешайся уже! — Крикнула она в миллиметре от его лица и замерла, сжимая кулаки, услышав, как открывается дверь.
Она медленно повернулась, чтобы увидеть, как в кабинет заходит муж.