— Гарвард! После Высшая школа разведки восточного направления, то есть СССР. Шесть языков. Родители ваши, мы знаем, личные друзья шефа ЦРУ Алена Даллеса. Звание полковника внешней разведки. Если что не так, вы меня поправите?
Я ничего поправить не хотел.
— Милый Пол! — генерал стал такой нежный, как мама родная. — Мы не можем понять только одного: почему вы, с такими связями, с таким высококлассным образованием решили стать резидентом, да еще где: в нашей стране? — Тут генерал не очень уважительно, как мне показалось, кивнул за окно на нашу любимую державу, со всеми ее березками, широкими просторами и любимым товарищем Сталиным хором Пятницкого. — Вы могли бы сейчас сидеть в штаб-квартире ЦРУ, в своем роскошном уютном кабинете, попивать ваше любимое шотландское виски, закусывать гамбургером и посылать к нам менее значимых людей, чем вы.
И чувствую я, братва, что потею весь от тирады этого орангутанга с генеральскими лампасами даже там, где не потел никогда. Хотя и не знаю, что такое гамбургер, которым закусывают. А мой генерал обращается к своим шестеркам, чтобы немедленно писали докладную в центральный комитет нашей партии об удачно проведенной операции, закончившейся поимкой резидента американской (как я сразу не подумал, какой же еще?) разведки Пола Кантера, который в настоящий момент находится на собеседовании в центральном аппарате наших органов, и при благоприятной ситуации светит на горизонте обмен фигурантов соответствующего уровня.
Я тогда не понимал, что эта докладная, как ни странно, может спасти мою грешную жизнь.
Генерал сел, а ко мне на цырлах подбежал ближайший полковник и придвинул стул, обитый пухлой мягкой кожей.
— Теперь мы будем разговаривать с вами, господин Пол! Нам с вами есть о чем поговорить. Я понимаю, вам нужно отдохнуть с такой дороги. Мы даем вам день, даже два, но не больше. Надеюсь, вам достаточно?
— Йес, — ответил я, вспомнив единственное английское слово, которое знал. Но при этом собрал весь свой бас, чтоб оно прогудело на все помещение.
— Узнаю голосок! — обрадовался генерал. — Мы ведь вас, Пол, часто слушаем, с огромным удовольствием! У нас записаны почти все ваши разговоры. Хотите послушать?
Я не хотел.
На том и распрощались.
И повели меня два полковника в самое нутро этого огромного здания, откуда виден весь Союз от Колымы и Магадана до Урала и Воркуты и тень которого без помех пересекает границы и ложится на другие районы мира. Бодро шагая, как настоящий разведчик, я переступил порог своей камеры — и что я вижу? Поместили меня в отель для особых персон при центральном аппарате органов КГБ. Ну, думаю, вот как у нас, оказывается: чем больше ты нагадил на этой земле, тем больше к тебе внимания! Никогда на свободе не было у меня, да и уверен, не будет такой квартирки. Не шконка, не нары, а царское ложе, настоящий туалет, а не параша, я такие видел только в тех заслуженных квартирах, которые посещал через форточку, и то не в каждой. И ни подъема тебе, ни нары не закрываются, и ключники мои, по которым я так соскучился, не орут и не стучат по кормушке ключами. Все прямо как на тропе уходящих! Видно, последние деньки доживаю я на свете в этой обалденно роскошной хате… Как прошли эти два дня, даже не помню. Утром и вечером принимаю я душ, как персидская княжна, ем за пятерых — сам понимаешь, Федорыч: не столько с голодухи, сколько из-за моих чувств, пережитых за последнее время.
На третий день дернули меня на допрос. Опять тот же кабинет, те же лица, та же дружелюбная лопата ласково со мной здоровается.
— Я вижу, господин Пол, вы прекрасно говорите по-русски. Но если хотите, мы может перейти на английский, — предложил генерал. И начал что-то лепетать, показывая знания.
Кроме «йес», мой английский начинался и кончался еще одним словом: о'кей.
— Ничего, вы можете говорить на русском, — разрешил я как настоящий иностранный резидент.
Все страшно обрадовались, как будто я сделал им дорогой подарок.
Рядом с генералом скромно сидели двое в штатском.
— Вы можете разговаривать с нами спокойно, — сказал один из них, доставая блокнот. — Как с другими товарищами. — Он показал на полковников.
И видел я, что это, может быть, совсем не штатский штымп, а бери его выше. И как в воду смотрел: это был председатель КГБ собственной персоной. Хотя тогда мне его не представили. Обращается штатский ко мне:
— Здравствуйте, господин Кантер! Как сказал вам наш коллега Егор Матвеевич (он показал на генерала), мы с вами можем говорить на языке профессионалов. Поэтому перейду к сути. Главное для нас — агентурная сеть русских, о которой у вас имеется полная информация. Это такие же подонки, как если бы мы завербовали в вашей стране ваших граждан. Вам бы это, наверное, не понравилось?