— На приданое, кажешь? — переспросил Куприян в раздумье. Потер рукой морщинистые щеки и, осветив фонариком квадратное лицо Тихона, спросил в упор: — А не на похороны ли нам с тобой копит?
— Как на похороны? — изумился тот.
— Слухай, Тихон, а ты и вправду круглый дурень. Неужели так ничего и не скумекал?
— А чего кумекать?
— Да хоть бы то, отчего ее дуля копченым дерьмом смердит!
— Да отчего ж? — пожал плечами Тихон. — Черт ее знает отчего, а смердит-таки порядочно. Под самый нос ткнула, проклятая!
— А не подумал ли ты, часом, почему девка вся исцарапана и в паутине? Почему чулки на ней, вроде десять котов ее обдирали? Где она могла так гулять, как ты гадаешь?
— Да бес ее знает! В дерезе колючей, видно, валялась… — И, почесав затылок, повторил менее решительно: — А может быть, и не в дерезе…
— Ой, не в дерезе, Тихон, не в дерезе…
— То где ж?
— Это дело надо разжевать… Лес большой… Та-ак… Слухай меня, Тихон, в два уха. Сделаем вот что…
Утром, придя на работу, Юрась увидел на дверях кузни, рядом с приказом германского командующего округом, еще одну листовку, напечатанную на гектографе. Она гласила:
«Дорогие юноши и девушки!
К вам, молодежи временно оккупированных немцами районов, мы, комсомольцы — партизаны и партизанки, обращаемся с призывом.
Всю вашу юношескую энергию и силу посвятите великому делу освобождения Родины от фашистских гадов!
Беритесь за оружие! Вооружайтесь чем можете! Истребляйте фашистских захватчиков и их приспешников — полицию!
Помогайте народным мстителям — партизанам!
Разгадывайте замыслы врага! Разоблачайте гитлеровскую клевету! Прячьте от гитлеровцев свое имущество, сохраняйте себя — не давайте увозить в Германию. Помогайте населению! Победа будет за нами!
«Значит, партизаны все же есть! — подумал Юрась и прочитал листовку еще раз. — Да, есть, и где-то близко. Очень близко. Возможно, даже в селе, иначе кто прилепил бы воззвание? Но как их найти. Ведь на лбу ни у кого не написано…»
Юрась стал старательно перебирать в памяти жителей села, прикидывать, кто из них мог быть связан с партизанами, но так ни на ком и не остановился. За этим безуспешным занятием и застал его дядя Куприян. Впился глазами в листовку на дверях кузни, и лицо его покрылось пятнами. Колупнул ногтем. Но не тут-то было! Точно приварена! Обложил в сердцах племянника матом, выхватил из горна кусок раскаленного железа и с яростью стал палить листовку. Чуть двери насквозь не прожег.
А на следующее утро Рачихину Буду потрясла невероятная новость: служившая у немцев Данилкова Агния арестована как партизанская разведчица. При обыске в доме в печи под золой нашли пачку таких же листовок, как те, что висели расклеенные по селу, одну из которых староста Темнюк выжигал на дверях своей кузни каленым железом.
Юрась не поверил, кинулся к дяде. Произошло какое-то недоразумение, не может того быть, чтобы Агния, эта втайне презираемая односельчанами продажная шкура, и вдруг — партизанка! Чепуха! Ее оболгали из зависти, а листовки подкинули.
Дядя Куприян слушал и разводил руками. Откуда ему знать, почему арестовали Агнию? У нее свои разные темные делишки с немцами, чем-то, видать, не угодила им, а чем, он не ведает. Не исключено, что девку просто оговорили злопыхатели. «Пока ничего страшного нет: разберутся и выпустят твою невесточку… Тогда и свадьбу сыграем», — пообещал дядя, пряча глаза.
Его слова показались Юрасю правдоподобными. Мало ли хватали и хватают безвинных людей по лихим наветам, а тут — партизанская разведчица… «А вдруг? А если и вправду она партизанка? Гм… нет, не может быть! Хотя… — Юрась вспомнил последнюю встречу с Агнией. Тогда она ему показалась какой-то странной. И слова странные, двусмысленные… — А! Ни черта с ней не случится, у нее такие высокие связи! Выкарабкается», — решил Юрась.
Решить-то решил, но от недоброго предчувствия не отрешился. И предчувствие не обмануло. Через двое суток подкатила машина охранной роты к дому тетки Гашки, и началось… Все раскидали, дом спалили, а саму Гашку бесстыдно заголили среди улицы и пороли так, что она едва доползла до Афанасьихи. Нечеловеческий крик ее был слышен на все село.
Первая публичная расправа подействовала на людей удручающе. Затаились еще больше, ждали со страхом новых экзекуций, репрессий.
В голове Юрася — сумятица и неразбериха. Кто же, кто, в конце концов, те люди, которые его окружают? Что у них на душе? Чем они живут? За кого стоят и кто стоит за ними? Почему он никак не может разгадать их, увидеть такими, какие они есть на самом деле? Как распознать среди фальшивых теней, уродливых масок истинных людей?