Агносфитис
Оставив лишние вещи, пошел в хвойную рощу, чтобы выбрать рукоятку для новой палицы. Отыскал подходящей толщины ветку с растроенным концом и возвратился обратно. К этому времени уже смеркалось. Занялся заготовкой дров для костра и попутно ужинал листьями гинкго. Стемнело, и я приступил к изготовлению более совершенной палицы. В растроенный конец рукоятки вставил камень, и, используя гибкость веток, стянул их ремнями, зажав, таким образом, камень между ними. Выбрав две крупные кости листозавра, обработал их соответствующим образом, и крепко прикрутив их древку копья кожаным ремнем, сделал своего рода наконечник.
Когда закончил работу, я уже сильно устал, и, решив наконец-то впервые взглянуть в чужое небо, сел у дерева и поднял голову вверх. Это я помню, но совершенно не помню, что же там увидел. Похоже, я моментально заснул.
5
Звериный рев раздался, как мне показалось, прямо над головой. Мгновенно проснувшись, увидел перед собой облако искр смешанных с пеплом. За облаком вырисовывался силуэт раптора. Его голова с раскрытой пастью была задрана вверх и являлась источником вопля, выражавшего крайнее недовольство. Все произошло рефлекторно, без участия разума, тело моментально все сделало само: в открытую грудь рептилии рука метнула копье, застрявшее там, на длину костяного наконечника. Пытаясь защититься от источника боли, хищник резко опустил голову, в результате чего древко копья уперлось в землю, а наконечник еще глубже вошел в тело. Пытаясь избежать боли, раптор стал разворачиваться, но копье по-прежнему упиралось в землю, наконец, древко переломилось, а раненая рептилия поспешила скрыться в зарослях.
К моменту происшествия уже рассвело. После того, как сердце перестало бешено колотиться, наступила фаза релаксации, и я стал осмысливать последовательность событий. Вероятно, раптор являлся доминирующим хищником на данной территории, поэтому его заинтересовал неведомый доселе запах костра. Пока я спал, он пришел на запах и, наверное, попытался сделать то же самое, что привык делать с незнакомыми предметами всю жизнь. Он попробовал костер на вкус, что в результате вызвало его раздражение.
Надо было искать обратную дорогу домой, но потеря копья вынудила заняться изготовлением нового, а когда оно было готово, солнце уже садилось за горизонт. Я сделал запас дров на ночь, и остаток вечера решил посвятить лирическо-романтическому настроению, другими словами, - побездельничать, а с утра двинуться в обратный путь.
Наконец-то появилось время, чтобы полюбоваться удивительной природой чужого мира. С левой стороны в восточной части неба, из-за гинкговой рощи поднимались кучевые облака, разукрашенные в неописуемые золотистые, желто-красные цвета заходящим за хвойную рощу солнцем. Небо из серо-голубого над головой, золотилось и местами сливалось с облаками, ближе к горизонту. Я сидел у толстого ствола пальмы, за которой справа начинался хвойник, в сумерках казавшийся почти черным. Между пальмовой и хвойной рощами отдельной куртиной располагались гинкго. Их яркие желто-зеленые листья резко контрастировали с темными зарослями, создавая удивительный эффект, напоминающий подсветку деревьев искусственным светом. На этом темно-зеленом фоне местами на некоторых растениях огненными звездами горели в сумерках чудесные реликтовые цветы. А прозрачный неподвижный воздух наполняли мириады насекомых различных габаритов и калибров, которых ловили, планирующие с дерева на дерево разнообразные архиоптериксы. Ближе к земле насекомые обеспечивали пир шустрых эорапторов, конкурирующих с агносфитисами. За пальмовой рощей, в которой я расположился, просматривалась заросшая папоротниками поляна, а правее хвощовые и плауновые заросли по берегу озера, за которым тоже виднелась большая куртина гинкго. Расположенный за поляной состав леса, я уже не мог разобрать. Неимоверное богатство фауны наполняло вечерний эфир жужжанием, стрекотанием, шуршанием, чириканьем. Время от времени естественную гармонию музыки нарушал стон раненого раптора.