«Какой же ты идиот!»
Ему хотелось выть от беспомощности: надо было срочно заговорить - но что сказать? Заговорить так, словно ничего не было? А если Лили как раз снова хотела обсудить их отношения после ссоры? Тогда она может обидеться на пренебрежение. Но если заговорить об их отношениях, то после его реплики в коридоре ей может показаться, что он не рад - хотя он, чёрт возьми, был рад! Впервые за столько долгих, бесконечных месяцев...
- Знаешь, Сев, - Лили резко остановилась на повороте, ведущему к лестницам в факультетскую башню. - Я, наверно, зря потревожила тебя. Извини. Доброй тебе ночи.
Она вовсе не глядела на него, разворачиваясь и шагая прочь. Северусу показалось, что внутри у него всё сжалось - и вытянулось струной, готовой вот-вот разорваться.
- Я люблю тебя!..
В это признание он вложил всего себя: дни и ночи тянущей тоски, детскую влюблённость, переросшую в настоящую привязанность, горечь потери, сожаление о случившимся, чувство вины и желание загладить её. Не так он представлял момент признания в своем воображении. Но в его мечтах многое было иным: не было той ссоры, не было суки-Поттера, не было собственной бедности, бледности, сальных волос и огромного носа.
Девушка остановилась спиной к нему, он не мог увидеть ни эмоций, ни выражения лица или хотя бы её колдовских зеленых глаз.
- Лили, пожалуйста...
Он чувствовал себя глупым, голым, абсолютно уязвимым - но свободным; впервые Северус позволил настоящим, глубоким чувствам захватить себя и делать то, что велит сердце, а не слизеринская осторожность.
- Я не хочу тебя терять.
Понимая, что хуже уже не будет, он приблизился к девушке вплотную. Почувствовав его приближение, она резко развернулась. Волосы от движения и всплеска магии красивой искрящейся пеленой разметались в воздухе. Лицо у Лили было чуть румяным, глаза блестели в свете факелов, а губы сложились в такую трогательную улыбку, что внутри у Снейпа всё затрепетало. Она сухой горячей ладошкой сжала его длинные холодные пальцы и прошептала:
- А я и не хочу теряться.
Не помня себя, он качнулся вперёд - и поцеловал её. Свою Лили.
***
-...То есть вы с ним поцеловались, а потом пошли гулять? - Подруга, выслушав о сцене после посещения кабинета ЗОТИ, до сих пор не могла поверить в случившееся. Она удобно устроилась на второй подушке, подбив часть себе под живот, а на другую часть облокотившись рукой; её тёмные глаза жадно смотрели на Лили - было видно, что несмотря на поздний час, Алиса готова спрашивать и слушать.
Лили же хотела бы наконец улечься - хотя и понимала, что совсем скоро наступит время подъёма, да и эмоции разрывали её изнутри.
- Да, Алис, я потащила его погулять к пустой оранжерее: не ходить же по замку. Я боялась наткнуться на кого-нибудь. - Она чуть смутилась. - Ну, знаешь, не хочу, чтобы Поттер узнал об этом, не хочу слухов. Нам с Северусом только предстоит это обсудить.
Девушка легла к подруге; они, как в детстве, укрылись с головой одним одеялом. Лили уже еле-еле ворочала языком рассказывая о том, что в оранжерее Снейп встал перед ней на одно колено: извиняясь за всё и второй раз признаваясь в любви, еле-еле касаясь губами кончиков её пальцев - и долго потом говоря о своих чувствах.
Усталость брала своё, Эванс уже еле-еле ворочала языком, проваливаясь в сон. Алиса узнала для себя самое главное: кажется этот патлатый чёрт и вправду крепко влюблён в подругу - а большее её и не интересовало.
***
Большой Зал величаво принимал студентов на завтрак. Высокий потолок отражал осеннее небо, а стрельчатые окна пускали живой свет внутрь. Он разливался по факультетским столам, играл на бронзовых кубках, хрустальных графинах, отполированных ложках; звенела посуда, тут и там слышались просьбы передать джем или масло и чей-то задорный смех - и уханье сов, прилетающих с утренней почтой.
- Сириус! Смотри, кажется, отец прислал ответ! - Джеймс Поттер, который с самого утра был активным, издалека увидел их семейную сову Дори.
Блэк с улыбкой наблюдал за возбуждённым другом; даже Римус, который уже сегодня вечером отправится к мадам Помфри, а после - в своё мрачное лунатическое логово, улыбнулся. Питер же после того урока ЗОТИ и их разговора к парням не подходил; из комнаты он уходил ещё до их пробуждения, а возвращаясь - сразу ложился и закрывался за балдахином.
Джим, как только Дори опустилась перед ним на стол, начал судорожно отвязывать письмо от её лапки. Конверт он безжалостно надорвал, пододвинул сове свою тарелку с недоеденной лорнской колбаской в качестве угощения, и принялся за чтение. Глаза за очками-прямоугольниками так и бегали от строчке к строчке. Сириус видел, как в удивлении у Джима чуть вытягивается лицо. Пробормотав что-то в духе «Ну дела», он протянул письмо Бродяге.