- Ты, дракклов пёс, когда-нибудь задумывался, каково мне, заурядной рыбешке с мелководья находится рядом с такими акулами, как вы! Ты всегда видел только себя и Джеймса, остальной мир для тебя лишь декорации, о которых ты вспоминаешь только когда их нужно заменить!
Он говорил ещё долго, постепенно сдуваясь и сбиваясь, повторяясь и, наконец, постепенно затихая. Когда закончились слова - пришло время говорить заклинаниям. Сириус не ожидал Режущего, быстрого и ударившего совсем рядом с лицом.
- Я не буду извиняться, Блэк. Ни за что не буду. - Он снова послал в Бродягу Режущее, от которого он умело закрылся. - Мы не враги. Просто...
Питер Петтигрю остановился. Парень выглядел так, словно был готов вырвать из груди собственное сердце.
- Просто я тебя ненавижу.
Ветер перемен
- Просто я тебя ненавижу.
Поднявшийся промозглый ветер неприятно задувал за ворот мантии. В иное время Сириус закутался бы плотнее, чтобы сохранить тепло. Но сейчас холод был необходим. Потому что Бродяга готов был взорваться.
Перед ним стоял чёртов коротышка, который обвинял его и Джеймса - хотя именно Джим был тем человеком, который ввёл Петтигрю в компанию, обеспечивая тому комфортную жизнь до сего момента.
«Сириус, да ладно тебе, он нормальный. Не всем же рождаться такими звёздными, как ты».
Питер на первом курсе был просто пугалом. Путался в коридорах, падал на лестницах, боялся метлы и вечно мычал что-то нечленораздельное, когда с ним пытались заговорить. Джим был уверен, что мальчишка просто до этого ни с кем не дружил - и что обязательно надо ему помочь. Они же гриффиндорцы!..
«Сириус, не срывайся на нём! Споткнуться и уронить доспехи мог любой из нас!»
Джеймс всегда защищал Петтигрю. Даже если тот действительно был виноват. Но Сохатый находил где-то в себе столько терпения, чтобы его хватало, в итоге, и на Сириуса тоже.
«Сириус! Не смей называть его так! Он наш друг!»
На пятом курсе, когда они смогли впервые обратиться в свои анимагические формы, Бродяга назвал Питера Червехвостом. Тот надулся, как всегда, тихо и жалко, и только Джеймс накинулся на друга с отповедью.
...А теперь эта вонючая крыса обвиняла в том числе и Джеймса!
На кончиках пальцев заискрила стихийная магия. Гнев достиг пика, выжигая все лишние мысли, оставляя внутри идеальную пустоту, звенящую в ушах.
- Импедимента!
Петтигрю, неожиданно для его комплекции, увернулся - и движением снизу метнул Режущее. Сириус сместился, плавно, как в танце. Питер, хоть и неуклюже, двинулся следом, не ослабляя напора чар. В Блэка полетели Связывающие, Слепящие, Оглушающие...
Бродяга понимал, что может победить в их внезапной дуэли - потому что для Питера такое противостояние было новинкой. Стоило заставить Пита войти в нужный ритм - и послать заклинание на противоход. Но с каждым заклинанием тугой узел в груди у Сириуса развязывался. Такое же облегчение мелькало и в водянистых глазёнках Питера. Тот раскраснелся, вспотел, но не останавливался; Петтигрю выглядел живее и искреннее, чем за все годы вместе взятые. Он переступил через себя, раздавил в себе Червехвоста, которым дразнил его Блэк с первого анимагического превращения, и сейчас Сириус ощущал, что бьётся если не с равным по силе, но с тем, кто может быть его другом.
- Импедимента!
Брошенное с силой заклинание взрыхлило землю, отбрасывая и Бродягу, и Хвоста. Сириус почти сразу же приподнялся; Питер же остался лежать. Несмотря на ударную волну он не выпустил палочки. Его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания; парень с трудом уселся - и посмотрел на Блэка, то ли оскалившись, то ли улыбнувшись. С кряхтением Хвост поднялся на ноги и двинулся в сторону замка.
Сириус, не в состоянии сдерживать рвущуюся веселость, прокричал:
- Смотри не споткнись, Червехвост!
Пит, не поворачиваясь, ответил неприличным жестом.
Бродяга был готов загавкать от восторга. Наконец в крысе проснулся человек.
***
Джеймс сидел на подоконнике и бездумно смотрел на Озеро. Мантия сползла с головы и болталась на одном плече, но парень не спешил её поправлять. Он чувствовал себя невероятно опустошенным - хотя ещё полчаса назад метался подбитым зверем по пустому коридору третьего этажа.
Джеймс Поттер впервые в жизни оказался за бортом.
Сохатый был уверен, что начинается новый виток прекрасной жизни. Он видел в своих мечтах, что улыбка Лили теперь принадлежат ему; в красках представлял их вечера и прогулки, ощущал её талию под своей ладонью, фантазировал о романтических проделках в её честь...