Как его самая сокровенная мечта могла так гнусно обосраться?
Он тяжело вздохнул и откинул голову назад. Камень холодил макушку, но всё же не мог остудить жар разочарования. Защипало глаза.
В таком состоянии - абсолютно разбитом и абсолютно не поттеровском - его обнаружил Бродяга. Тот кинулся к другу, как к умирающему.
- Джим! Джим, ты чего? Что произошло?
Но всё, что смог сделать Сохатый, это прохрипеть:
- Погнали к Розмерте. С меня на сегодня хватит.
***
В Хогвартсе было душно.
Артефактору очень не нравилась история с Розье; нападение на Лили было отвратительным, но ничего уже нельзя было сделать сверх того, что уже было сделано. Дамблдор и так втянул его непозволительно глубоко: Томпсон старался не думать о том, как высока вероятность упоминания его личности Розье-старшим на каком-нибудь собрании Пожирателей, и зачем это всё потребовалось директору...
«Дыши, Гарри, дыши».
Он выбивался из своего недавно настроенного ритма, мысли опять скакали безумным табуном, тревога нарастала. Если им заинтересуются люди со стороны - особенно с волдемортовой - то вопросов не избежать. Ещё живые Блэки, Малфои, с неизменными регалиями от Попечительского совета, другие чёртовы аристократы наверняка не оставят в покое неизвестного доселе мага, и вполне могут вывести его на чистую воду - с его-то купленными документами... Часть его сознания пыталась успокоить мага словами о том, что Дамблдор ничего не делает просто так. Но другая его часть твердила о том, что Дамблдор из мира А - это не обязательно Дамблдор из этого мира.
Очередной раз Томпсон обратился к своей любимой технике - одно дело за раз - и просто решил добраться до своих комнат. Всё остальное подождёт. Удариться в паранойю он может в любое время.
Покои встретили его, как всегда, тишиной и прохладой; вздохнув, Томпсон скинул с себя мантию и упал в кресло. Ему уже стоило аппарировать в Литтл-Хэнглтон, но он чувствовал, что просто обязан ещё некоторое время побыть в немного ватной тиши своих комнат. Перевести дух, собраться... В памяти Гарри начал по кусочкам воспроизводить мельчайшие детали того самого кладбища, где Волдеморт снова обрел тело. Вспоминать было неприятно, но необходимо.
Когда картинка была перед глазами такой четкой, словно он был там вчера, артефактор призвал из гардероба ничем не примечательную магловскую одежду, трансфигурировал ботинки в более удобные для случая кроссовки, ещё раз осмотрел комнаты, и вышел прочь.
Мантия мягко окутывала хозяина, движущегося к Запретному лесу, к границам аппарационного купола. И только после того, как мага подхватил под рёбра привычный крюк, у него мелькнула мысль о том, что он не зачаровал свои комнаты, оставив базовую хогвартскую защиту.
Хлоп! Привычный закручивающийся тоннель, растягивающийся горизонт, пустота, словно высасывающая лишние мысли... Хлоп!..
Кладбище выглядело ровно так, как и в памятный день несколько десятков лет вперёд. Гарри не хотел осматриваться и впитывать в себя больше, чем тогда. Ему до сих пор иногда снилось щербатое надгробие, за которым он, нескладный подросток, прятался от глумливых взрослых магов.
До халупы Гонтов было не близко, Томпсон, не снимая мантии, двинулся в сторону рощи. Он почти не замечал сырого стылого воздуха, игнорировал резкие порывы ветра. Артефактор мог бы накинуть на себя Согревающее и что-нибудь сделать с ветром, но последнее, что хотел Гарри, так это остаться наедине с собой и своими мыслями в комфортном коконе магии.
Тропа вилась вдоль разросшейся живой изгороди, в ночи она казалась почти чёрной; сухие деревья нависали, стараясь зацепить невидимого пришельца своими узловатыми сучьями. Чем дальше уводила тропа, тем плотнее становились заросли. Ветер шуршал в кронах, но Гарри казалось, что это шипит потревоженный клубок змей. Деревьев становилось больше, а дорога уходила вниз, уводя Томпсона в прогалину. Потянуло болотной сыростью. Чувство страха становилось явным. Видимо, работали чары вокруг дома.
Покосившаяся хижина, с иссохшейся змеёй на двери, излучала тревоги больше, чем оставленное позади кладбище. Томпсона разобрала дрожь, но она не помешала артефактору решительно отворить дверь.
- Гоменум Ревелио.
В хижине не было никого, кроме Томпсона.
Гарри плотно закрыл за собой дверь, свернул мантию, уложив её в карман, - и засветил огонёк под потолком.
Пахло плесенью и разложением. Не хотелось ничего трогать, до того мерзотным выглядело обиталище. Пыль, разросшиеся плантации чёрной плесени, застывшее среди мебели ощущение медленной смерти и забвения. Томпсон силой воли абстрагировался от лишних эмоций и естественной брезгливости. Артефактор должен быть готовым ко всему, если вопрос касается артефактов.