На самом деле, он знал ответ. Ответ всегда был одним — и с самого начала этого нежданного приключения он был под рукой, а сейчас лежал в заколдованном ящике стола в его профессорских комнатах. В своих мыслях Гарри уже откручивал произвольное количество оборотов на разрушающемся маховике времени. Лучше смертельная лотерея, чем чужая игра в чужом мире, который похож на свой собственный до сумасшествия. Если магия и время не поделят его на ноль, он обязательно расскажет почему теряли рассудок путешественники во времени.
Гарри поднялся со скамьи и перестал мучать камень своими чарами трансфигурации. Он шел словно бы на собственную казнь — не медля, не оглядываясь — палач и преступник в одном лице. Накатившие волны слабости разжали свои когти, хотя Гарри не был уверен во всем, что чувствует. Двор и подступающее утро остались смазанной картинкой за спиной. Когда Гарри стремительно прошел через холл, эхо его чеканного шага разлилось под сводами.
Лестницы сами ложились под ноги и несли к нужным переходам. Лучи восходящего солнца изрезали все восточные коридоры: каждый раз, когда лестница проходила мимо, в памяти Гарри словно оставляли отпечатки — чистый свет, полосами прорезающий темноту. Когда он сошел с лестницы, в глаза ему бросились колдовские огни: синий, жёлтый и красный огонь — это горели витражи Хогвартса. Герои и святые смотрели на него, но он прошел мимо.
В своих комнатах, с которыми Гарри уже мысленно попрощался, он парой взмахов начал собираться. Вещи не приплясывали, не кружились, они резко слетали со своих мест, стремительно уменьшались и исчезали в его бездонной сумке. Он действительно собирался уйти. Гарри со скрипом отодвинул стул и сел за оставшийся стол, взялся за перо. Он писал одно за одним четыре коротких бессвязных письма: Джеймсу, Сириусу, Дамблдору, Лили.
Все вещи были сложены. Письма оставались на столе, а стол остался последним предметом со следами пребывания Гарри в этом мире. Гарри слышал, как кровь стучала в жилах и чувствовал тяжелые удары сердца.
Сейчас или никогда.
***
Минуты продолжали утекать. Небо над замком наверняка давно поменяло цвет.
Гарри Поттера удерживала на месте его самая крепкая и отчаянная часть, воспитанная Дамблдором и его испытаниями, умеющая верить и не терять надежды в самые отчаянные времена. Трудно было сказать, что на него нашло. Произвольное количество оборотов, серьезно?
Он в этом мире оставил много следов. Он был как упавший в воду камень, от которого побежали круги. Скольких он подставил, задел, впутал? Как много здесь, в этом мире, «мире Б», пошло по-другому? Каждое его решение здесь, каждое его взаимодействие с этим миром рождали новую реальность — он в любом случае менял всё, он это знал. Почему бы не вернуться снова в точку начала? Не повторять ошибок? Размышления прервал тонкий перезвон — Гарри узнал его сразу. Он моментально снял защитные чары с ящика и распахнул его. Что, если это последняя песня маховика? Гарри замер над мерцающим маховиком.
Его сфера еле заметно светилась голубоватым. Гарри приглушил свет в пустой спальне движением руки. Факелы перестали плясать и шипеть, приглушенный оранжевый свет распластался по стенам, оставив комнату в полутьме. В наступившей тишине отчетливо был слышен затихающий перезвон артефакта. Гарри с большой осторожностью и с еще большей неуверенностью окутал маховик легкой паутиной диагностический чар. Он знал, что артефакт деградировал, что его потоки магии слабели — но дальше этого вывода не продвинулся, убежав от главной проблемы в мир проблем людей, похожих на тех, кого он любил. Сейчас у него не было даже секунды, чтобы пожалеть об этом и других своих решениях в этой вселенной. По лбу Гарри скатилась капелька пота. Он не заметил, что покрылся испариной в прохладной комнате.
Паутинка его чар истончилась и пропала. Гарри наблюдал, в каких участках и как распадалось заклинание — читал артефакт, как сотни других на занятиях в Гильдии. Магия оставляла маховик; ее потоки угасали и петля, которую маховик способен был нарисовать, вряд ли была больше года. В абсолютной тишине Гарри казалось, что он слышит, как магия утекает из артефакта. Само время утекало прямо перед его носом. Его отстраненность тонула в ужасе осознания, что еще немного — и он останется в этой вселенной со всеми последствиями уже принятых решений.
Гарри судорожно отер верхнюю губу и лоб, привычным жестом взлохматил волосы. Шум в ушах и страх оглушили его, но все же не замедлили ум. Перед глазами мелькали формулы и расчеты, Гарри Поттер перебирал переменные одну за одной. Единственно верное решение предстало перед глазами спустя всего лишь минуту. Оно было очевидным и простым. Простым настолько, что Гарри сразу же протянул руку к артефакту, привычно наклонил и второй рукой начал закручивать маховик.