- Сынок, прости меня, дурака старого, я хотел как лучше, но я даже и представить не мог, что все обернется таким образом. Меня несколько беспокоило то, что ты никак не найдешь себе пару, но я бы никогда не стал тебе навязывать свой выбор или насильно подталкивать к женитьбе, но пойми, ситуация была такова, что возникали неудобные вопросы по поводу твоей состоятельности как альфы. Да, мы с мистером Куцем старались подобрать в твой оркестр не только талантливых музыкантов, но и таких, которые были банально в твоем вкусе. Я очень хотел, чтобы когда-нибудь кто-то из них стал твоим избранником… Я и помыслить не мог, что все так обернется. Я горжусь тобой!
Ситуация прояснилась мало. Алеф вспомнил разговор, состоявшийся когда-то за завтраком: отец ненавязчиво интересовался, какие именно типы внешности сын находил привлекательными и кто больше по вкусу - мужчины или женщины. Черт побери! Как же можно быть настолько слепым! Все тридцать три оркестранта были похожи пусть и не как близнецы, но как братья точно!
- Эм-м, - глубокомысленно произнес Алеф, не зная, как сформулировать вопрос, чтобы понять, чего следует ожидать дальше; и про отцовскую гордость так и не прояснилось.
- Как только тебе полегчает, сразу проведем церемонию. Я пока поселил твоих омег в восточном крыле своего особняка, пока ты не купил новый дом. Хотя можете жить и там, я не возражаю, - заторопился Джонс-старший, увидев потрясение на лице сына.
- Какую церемонию? – побелевшими губами прошептал Алеф.
- Бракосочетания, разумеется.
Всю неделю до выписки бедный Алеф пытался приучить себя к мысли о скорой женитьбе, но получалось плохо, поскольку разум хоть и был готов смириться с наличием одного гипотетического супруга, но от цифры «тридцать три» начинал посылать панические сигналы. Несчастный жених просто не знал, что делать: несмотря на то, что время от времени альфы заключали браки с несколькими омегами, но, как правило, ограничивались тремя-четырьмя супругами. По идее, чтобы не было проблем в семье, нужно было выбрать кого-то одного и назначить старшим, а остальные были бы кем-то вроде со-супругов и формально подчинялись бы и альфе и старшему омеге. Только как выбрать такового? Зная свой коллектив с профессиональной точки зрения, он понятия не имел о них как о личностях. Да и хотелось бы, чтобы не только в постели им было приятно покувыркаться, но и вне ее было о чем поговорить.
Газеты пестрели заголовками о скорой свадьбе, называя путешествие на остров чуть ли не свадебным. Журналисты захлебывались восторгом и смаковали факты, которые подбрасывал им мистер Джонс-старший, умело играя на любопытстве толпы и тщательно скрывая факт нахождения сына в больнице. Из статей выходило, что Алеф просто невъебенно крутой альфа, и детей от него ждет чуть ли не весь оркестр. Дирижер стонал, выкидывал печатные изделия в мусорку пачками, но ничего поделать не мог: против правды не попрешь, омеги умудрились массово понести. Представить себя к лету отцом трех десятков малышей не получалось.
После выписки пришлось ехать в особняк отца, где он уже двое суток упрямо прятался в своей комнате, страшась разговора с будущими супругами. Поэтому Алеф упрямо делал вид, что еще недостаточно окреп, и оставался в кровати, занимаясь чтением исторических хроник. Когда в дверь постучали, «больной» решил, что горничная принесла полотенце, и спокойно ответил:
- Войдите!
Однако против ожидания вошла не недавно нанятая прислуга, а один из оркестрантов. «Брасс, точно, его зовут Танейдо Брасс», - припомнил Алеф и молча уставился на посетителя.
- Прошу прощения, мистер Джонс, я не отниму у вас много времени, - виолончелист прикрыл за собой дверь, но так и остался стоять возле нее, сжимая ручку побелевшими пальцами, как будто опасаясь, что не сможет вовремя убежать. – Дело в том, что я не имею чести носить вашего ребенка и прошу в связи с этим отпустить меня домой.
- То есть ты единственный, кто не смог от меня забеременеть? – поинтересовался Алеф, разглядывая напряженного омегу, в то время как того начало понемногу отпускать. – Почему? И не мог бы ты подойти поближе, кричать через всю комнату - дурной тон все-таки.
- Простите, - Танейдо подошёл ближе и понизил голос. – У меня не было течки всего лишь, - пояснил он очевидное.
Алеф втянул носом воздух. Запах, исходивший от виолончелиста, был странно знакомым и будил в памяти смутные образы и воспоминания.
«Вот попей… съешь еще ложечку, пожалуйста… глоточек, давай, ты можешь», - проносились в мозгу обрывки фраз, сказанные именно этим бархатным голосом. Алеф откинулся на подушки и закрыл глаза.
- Вам плохо? – забеспокоился омега, шагнув к самой кровати и склоняясь над замершим альфой.
Ни с чем не сравнимый аромат ударил в ноздри, и Алеф застонал, узнавая его. Запах не был возбуждающим, от него не сносило крышу, он наоборот был успокаивающим и таким родным.
- Ты же меня спас там, - распахнул свои медовые с вертикальными зрачками глаза дирижер. – Спасибо, - и протянув руку, с силой дернул на себя ошарашенного Танейдо.
- Ты же будешь моим мужем, правда? – прошептал Алеф, утыкаясь носом в шею виолончелиста и жадно дыша его запахом.
- Вы не понимаете, - завозился, пытаясь встать, тот. – Я никогда не смогу родить вам ребенка!
- Ты думаешь, мне будет мало детей? – поинтересовался Алеф. – Это не принципиально.
- Нет, пожалуйста, не надо, – в голосе омеги уже слышалась паника, и он старался вырваться по-настоящему. – Я… у меня еще не было течки и возможно не будет, я бесполезен как супруг. Отпустите…
- Тише, тише, - альфа гладил не на шутку разнервничавшегося кандидата в мужья, - я не причиню вреда, расскажи мне.
Танейдо не понял, как оказался распростертым на лежащем в кровати альфе, теплые ладони которого поглаживали его спину, успокаивая. Он приготовился к приступу паники, но ничего не происходило, наоборот, сердце начало биться ровнее, дышать стало легче и мозг уже стал адекватно реагировать на окружающее. Альфа не был возбужден, значит, опасности не было, это хорошо, следовательно, можно было попытаться объяснить свою никчемность. Танейдо зачем-то зарылся носом в темные пряди волос дирижера и с удовольствием отметил, какой приятный у него парфюм.
- Понимаете, когда я был маленьким, то был очень шустрым ребенком и однажды во время прогулки в парке убежал от отца и напоролся на сексуального маньяка… Человек успел со мной сделать много нехороших вещей… и с тех пор я не выношу прикосновений такого рода. Просто не могу. Я порченный, бракованный, - заключил он безнадежно.
- Ну я тоже не самый хороший альфа, - признался Алеф, а Танейдо приподнял голову и уставился на него немигающим взглядом. – Не люблю ответственность, боюсь принимать решения и в постели хотел бы быть снизу. Ты выйдешь за меня замуж на таких условиях?
- Но это же неправильно, - попытался возразить Танейдо.
- Кто сказал? Если нам будет хорошо от этого, то значит, все хорошо и здорово, а остальным про то знать не обязательно. Так?
- Так, наверное, - неуверенно согласился уже почти жених. – А почему я?
Алеф закатил глаза, но все же честно и откровенно ответил:
- Потому что в твоем присутствии я чувствую себя увереннее, спокойнее. Твой запах ощущается как родной. И если ты не согласишься, то я вообще ни на ком не женюсь, и ты будешь виноват в том, что тридцать два ребенка будут незаконнорожденными, - пригрозил он, но при этом улыбался, давая понять, что шутит.
- Ой, - сделал вид, что испугался Танейдо, - это шантаж, но я не могу так поступить с бедными детками. Я согласен.
- Тогда поцелуй меня, - сказал Алеф.
- Я? – изумился омега.
- Ну ты же сверху, - поддел его альфа.
Танейдо долго не решался на это действие. Мялся, ерзал по телу Алефа, умудрившись вызвать вполне определенную реакцию, но альфа не предпринял никаких действий, чтобы перехватить инициативу или хоть как-то показать, что заинтересован в другом развитии событий.