— Что теперь? — поинтересовался Артём. Немного боязно оказалось стоять на освещённой сцене перед пустым зрительным залом. Страх сцены, припомнил он. Известное такое ощущение, если верить рассказам артистов. Почувствовал себя артистом?
— Представь. Просто начинай представлять. Остальное сам поймёшь, аппарат подскажет. Если нужна подсказка, просто прикоснись вот сюда. Не бойся! Пока не захочешь, никто, кроме тебя не увидит и не услышит.
Это было как в тот день, когда он учился ездить на двухколёсном велосипеде. В какой-то момент всё получилось — взял и поехал, уже не падая, и никто его не страховал. Тут было то же самое: в какой-то момент всё начало получаться. Песня пришла на ум сама собой; с ней он несколько раз водил роту на задания — и всякий раз ощущал себя немного пиратом. Тем, что давным-давно на Земле наводили ужас на морские корабли.
Поначалу картинки не приходили на ум — только звук. А потом… потом пришла и картинка. И почти сразу — сюжет, история. Корабли появлялись на горизонте, бесшумно и незаметно приближаясь к берегу, и отчаянные головорезы, после опустошающего пушечного залпа, быстро подавляли всякое сопротивление…
Артём и не заметил, как «прокрутил» эту песню несколько раз, и всякий раз удавалось всё точнее воссоздавать и дополнять видеоряд. Как смог, припомнил голоса, которыми пели эту песню её исполнители на далёкой во времени и пространстве Земле.
А когда опомнился, понял, что зал уже полон — все стояли, сиденья куда-то делись — и аплодировали ему. Канси стояла рядом, на сцене, и тоже аплодировала. Он оглянулся — на сцене, стена за которой стала теперь киноэкраном, замер последний кадр: капитан — тот, от имени которого песня — смотрел на брошенную к его ногам женщину — её явно доставили сюда силой, это читалось во взгляде. Получается, всё было затеяно, чтобы выкрасть её? Или нет? Поди пойми, каким затейливым путём шло воображение.
— Потрясающе! — Канси взяла его за руку. — А ещё что-нибудь? Ты можешь? Если мы тебя стесняем, мы можем уйти.
— Останься, — Артём сам не понимал, почему — напрочь исчез страх сцены. Остальные люди перестали мешать, а Канси… она и раньше не мешала. — То есть, меня не стесняют. Минутку.
…Он «записал» четыре коротких видео в тот день. На Земле их назвали бы видеоклипами. Уже потом, когда понял — всё, надо останавливаться, дать голове отдохнуть — Канси отыскала специалиста, с помощью которого Артём привёл все записанные видео в приличный вид — например, указал, когда припомнил, чьи то были песни, слова, кто исполнитель. Подправил всякие мелочи, убрал ненужные фрагменты в начале и конце, вставил титры. Удивительно умная техника, которая реагирует на мысленные команды.
— Потрясающе! — Марина просмотрела все четыре записи, несомненно — они ей очень понравились. Видно, что каждый клип произвёл на неё большое впечатление. — И кто угодно может туда прийти, и что-нибудь записать? Вот так вот просто?!
— Да. Канси сказала, немногие могут записывать так, чтобы потом многим нравилось, но человеку не так просто найти своё призвание. Почти все появляются в таких студиях.
— Я бы хотела… — Марина осеклась, и на секунду Артём увидел прежнюю Марину — ту, ещё неграмотную, которая отчаянно боялась ошибиться. — Я бы очень хотела попробовать сама. Не видео, музыку. Песню, — пояснила она, улыбаясь. — Мама их много знала.
— Я спрошу. Думаю, это можно устроить.
— Спасибо! — Марина обняла его. — Останься со мной. Сегодня ты мой. Можно? Тебе ещё отчёт писать, но напиши его здесь, ладно? — И забрала у него пульт проигрывателя. — Можно?
…Вновь и вновь она смотрела те видео — ни ей не надоело за множество повторов, ни Артёму. А тому казалось, что всякий раз он видит в «клипах» что-то новое, ранее не замеченное. Очень странно. Как они всё-таки это делают? И что будет, если, простите, несколько не о том подумаешь?
— Ой, испугался! — рассмеялась Канси. — Давай, угадаю: что, если ты во время записи подумаешь о чём-то не очень приличном. Так?
— Примерно. — Приличном или нет, главное — о чём-то неуместном.
— Там есть всегда такая синяя кнопка. Можешь сразу нажать — и никто ничего не увидит из «синего», пока сам не откроешь. Что, было такое, да? Думал о чём-то неприличном?