— Но и спускать с рук вред нашему имуществу мы не можем, да!
— «Имуществу»? Не очень-то корректно.
Дейдара отмахнулся.
— Девчонка связана с нами контрактом и приносит нам деньги. Следовательно, она под нашим колпаком. И будет слабостью не продемонстрировать как можно наглядней, что станет с тем, кто сунется нам поперёк дороги в будущем, — он повернулся к Рабастану в поисках поддержки.
Тот крутанул палочку слишком резко и едва не выронил.
— В другой день я бы первым вписался в затею, включающую в себя драку, — признался Лестрейндж. — Но сейчас… пойми, Поттер, мне и так от отца достанется просто за то, что я наколдовал носилки для маглокровки. Если я за неё прокляну чистокровного, мне можно сразу паковать вещи и искать новое место жительства.
Дейдара презрительно поморщился.
— Если на то пошло, тебе даже не обязательно светить рожей, Лестрейндж. От вас, — он вновь посмотрел на всех, — мне нужна помощь в вычислении ублюдка. Научить его манерам я смогу и сам.
— И что потом? — спросил Лиам. — Это безнаказанным не может пройти.
— Что что? У меня отец в Совете попечителей — что мне сделают?
Эшли удивлённо хлопнул ресницами и поправил очки. Рабастан нервно рассмеялся, как человек, ищущий способ выпустить пар и отрешиться от своих проблем.
— Как ты оказался на Гриффиндоре, а?
— Точно так же, как ты — на Слизерине, — вернул шпильку Дейдара с улыбкой. Рабастан оскалился в ответ.
— Окей. Если без свечения рожей, я согласен.
— Лиам? — обратился Дейдара к младшему Шелби.
— Нет, — решительно покачал тот головой. — Я опасаюсь, что это негативно скажется на бизнесе.
— Понятно, — кивнул Дейдара и посмотрел на его брата. — Эшли?
Он ответил не сразу — обдумывал, причём явно столкнулся с дилеммой. У него в такие моменты возникало очень характерное выражение, серьёзное и одновременно почти несчастное — практически как у сестрёнки Куроцучи, когда она решала, украсть ещё конфетку из кармана парадной мантии старика Цучикаге или всё же не стоит делать это на виду у толпы шиноби Ивагакуре.
— Дэвид прав в том, что здесь решается вопрос нашего положения в обществе, Эш, — неожиданно подал голос Рабастан. — До недавних пор мы работали по мелочи и преимущественно на Слизерине, но теперь, с расширением, о нас стало знать больше народа. Сейчас наилучшее время заявить о себе как о сильной группе.
— Аукнется, — мрачно спрогнозировал Лиам.
— Разберёмся, — ответил Дейдара. — К тому же, а как вы хотели? С повышением ставок в игре и сложность повышается, мм.
Эшли поднял руки, капитулируя.
— В этом ты прав стопроцентно, — он улыбнулся. — Давайте же поднимем ставки.
— Значит, трое против одного, — удовлетворённо подвёл итог Дейдара.
— Голосование решает, ответные меры должны быть приняты, — кивнул Лиам. — Однако я участия в этом принимать не стану.
— Боишься замараться, воронёнок? — поддел его Рабастан, которому новое предприятие (пусть Лестрейндж и открещивался от перспективы «светить рожей») стремительно поднимало настроение. Адреналиновые маньяки — они такие.
— Кто-то из нас должен быть не наказан в случае осечки, — сдержанно возразил Лиам.
***
Сразу после того, как Дейдара ушёл, в больничное крыло заглянул Мальсибер. Судя по виду, с подрывником он столкнулся.
— Не помешаю? — тактично осведомился Рейнальд.
Итачи промолчал, а вот Хината покачала головой.
— Нет, разумеется. Проходи.
Приблизился Рейнальд осторожно, то и дело поглядывая на Итачи. Тот не отвечал ничем, кроме спокойного взгляда из-под ресниц. Этот не Дейдара — слишком слаб, чтобы вызывать беспокойство. Вот за подрывником стоило бы, по-хорошему, проследить: как-то подозрительно близко к сердцу он принял случившееся с Хинатой. Ему застарелую профессиональную гордость незамеченная атака задела? Или же им двигал исключительно дух противодействия Итачи?
К сожалению, после нескольких ассоциаций с Сасори по ходу разговора Итачи не мог полностью отмести возможность расчёта со стороны его бывшего напарника.
— Как ты себя чувствуешь, Хлоя? — опустившись на место, которое занимал Дейдара совсем недавно, Рейнальд взволнованно сцепил руки в замок на коленях. Он казался насквозь несчастным, и сочувствие вовсе не выглядело наигранным.
— Замечательно, — вновь одарила его Хината улыбкой, от которой на душе делается теплее.
Следующие несколько минут Хината и Рейнальд говорили о какой-то ерунде — Итачи слушал вполуха, размышляя о Дейдаре. Да, ему всё ещё не нравилась связь Хинаты с подрывником, но в то же время Итачи был благодарен судьбе за то, что во время атаки рядом с Хинатой оказался опытный шиноби с твёрдой рукой и знанием того, что надобно сделать. Наверное, его даже стоило поблагодарить…
С другой стороны, Дейдара имел тенденцию выворачивать любое намерение Итачи наизнанку. Хотя бы как тогда, со спаррингом.
С третьей, умысел с его стороны также не стоило поспешно исключать. Перед внутренним взором Итачи соткались картины: Рабастан Лестрейндж, злой и опасный боевой маг, накладывает на Хинату чары забавы ради, а после меняет ей память; Дейдара подговаривает кого-то из прочих приятелей — хоть Шелби, хоть Сириуса Блэка — напасть на Хинату; вместо того, чтобы просить, Дейдара ставит печать подчинения на разум исполнителя…
Где-то глубоко в подсознании отчётливо хмыкнули сразу несколько призраков.
Итачи с ними не согласился. Исходя из уровня его управления пропитанными чакрой Бакутона глиняными фигурами в прошлом, контроль чакры у Дейдары достаточно высок для того, чтобы справиться с фуиндзюцу. Кроме того, с Сасори в напарниках именно фуиндзюцу в первую очередь и можно нахвататься; сам Итачи после всего одной совместной миссии с кукольником вынужден был полностью пересмотреть свои взгляды на возможности запечатывающих свитков. А Дейдара был его напарником четыре года…
«Как будто он стал бы заниматься подобной скукотой, — прошелестел в подсознании ядовитый голос. — В те времена у мальчишки одно подобие искусства было в голове».
Итачи прикрыл глаза, вызывая из памяти образ прошлого — и первым делом возник грохот взрыва, дополненный восторженными отповедями о мимолётной красоте. Когда же он затихал, отповеди сменялись попытками уже более жёстко и целенаправленно доказать что-то Сасори. Тот хмурился — давал себе труд потратить чакру на изменение выражения лица куклы Хируко, в которой большую часть времени прятался, — и ввязывался в спор. Подобные нередко заканчивались сражениями напарников.
«Сасори не стал бы учить его тонкой науке фуиндзюцу, — подумал Итачи. — А Дейдара не стал бы у него учиться, — и тут же возразил сам себе: — Но минимальную медицинскую помощь ведь обсуждали, отрабатывали…»
Эти противоречия были бы странными, если бы не одно «но». Итачи даже не пытался наврать себе, что понимал взаимоотношения подрывника и кукловода. Никто из пар в Акацуки не понимал, как сосуществуют напарники в других командах.
От мыслей его отвлёк характерный звук распрямившихся пружин — Мальсибер поднялся и стал прощаться. Это был хороший шанс ускользнуть без повторной порции просьб ничего не предпринимать от Хинаты, так что Итачи тоже встал (Хината посмотрела на него укоризненно — поняла подоплёку хода) и, пообещав зайти позже, удалился следом за Рейнальдом.
Тот неожиданной компании удивился и забеспокоился, если не сказать: испугался. Ко впалым щекам Мальсибера стремительно прилила кровь, а вены так явственно проступили под тонкой бледной кожей, что Итачи при желании мог бы сосчитать пульс юноши. Но Итачи не было дела. Рейнальд же выпалил:
— Я к этому не причастен, Холмс!
— Я даже не намекал, — возразил Итачи отстранённо.
— Как будто так трудно догадаться, что у тебя на уме, — проговорил Рейнальд, глядя на него исподлобья, с тревогой.
Итачи позволил себе тень саркастичной улыбки. Не став ни спорить, ни подтверждать, он свернул в противоположную пути в подземелья сторону.