Перед глазами встал нахально ухмыляющийся светловолосый мальчишка, испортивший квиддичную биту в магазине из прихоти; то, как Крауч напустился на самого Брайана вместо того, чтобы пояснить сыну, как себя вести. Ох, только бы это избалованное создание не спелось в школе с маленьким Розье!..
— Поттер, соберись, — вырвал его из мыслей Гринграсс. — Пофилософствуешь потом.
— Да-да, прости, — смутился Брайан и поспешил выскользнуть в смежную комнату. Эван Розье поднял на него взгляд. — Ты подумал о том, что хочешь сказать?
— Я хочу принести извинения за то, что сделал, — монотонно пробубнил мальчик. — Я понял, что поступил неправильно, сэр. Спасибо, что объяснили.
— Надеюсь, ты сделаешь должные выводы, — сказал Брайан. — На этот раз всё закончится для тебя лишь постановкой на учёт у нас. Однако, если ты не изменишь свой подход к решению проблем, следующий инцидент повлечёт за собой очень серьёзные последствия как для тебя самого, так и для твоего отца.
— Спасибо, мистер Поттер, — повторил Эван, стеклянно уставившись на него и даже попытавшись натянуть улыбку. Получилось опять-таки в духе маленького Рафаэля — жутко в сочетании с отсутствующе-неприязненным взглядом. Брайан лишь покачал головой, давая понять, что не проникся спектаклем.
— Посиди здесь ещё немного, хорошо? Нам нужно поговорить с твоими профессором и кузиной.
— Хорошо, сэр.
Быстро покосившись на стекло, Брайан вышел к Слизнорту и миссис Лестрейндж. Рядом с ними, к некоторому удивлению и вящему неудовольствию Брайана, сидел мистер Крауч и, попивая чай, высказывался в отношении политики главы Отдела контроля популяций Минчума. Завидев Брайана, впрочем, и присоединившегося к напарнику Рафаэля, он замолчал.
— Ах, вот и они! — встрепенулся Слизнорт, отрываясь от засахаренных ананасов. Облизнув пальцы, профессор спросил: — Ну что, молодые люди? Расскажите, что у вас на уме?
Прежде чем дать ответ, Брайан бросил взгляд на Рафаэля. Тот медленно наклонил голову, глядя на него.
— Мы видим повод для беспокойства, — понизив голос, произнёс Брайан. Слизнорт охнул и, достав из кармана платок, промокнул вспотевшую лысину. Миссис Лестрейндж неприязненно поджала губы. Крауч встопорщил усы с предупреждением. Пока не был перебит ни одним из них, Брайан продолжил: — У мистера Розье большой магический потенциал, однако мальчик не знает, как распоряжаться им, — он покосился на миссис Лестрейндж, надеясь, что она догадается о подтексте. Та, впрочем, уловила совсем не то, на что пытался намекнуть Брайан:
— Не тебе решать, как другим распоряжаться талантами, Поттер! Если у моего кузена талант к боевым чарам, он имеет полное право изучать их!
— Одно дело учить, а другое — применять к однокурснице, — возразил Брайан, отчаянно пытаясь говорить ровно. Крауч наблюдал за ним так, словно готов был лично огреть удушающим, скажи Брайан что-то не то.
— Дело вовсе не в чарах, — вмешался Рафаэль, и атмосфера раздражения разом сменилась жгущей нервы тревогой. — Обратить внимание должно на причину их применения. На то, что у него в голове. Нужно, чтобы им занялся кто-то, кто очертит для него… рамки.
— Я этим займусь, — процедила миссис Лестрейндж, но Рафаэль покачал головой.
— Не ты. Твои рамки сделают только хуже.
— И что это должно означать, Гринграсс?!
— Успокойтесь, молодые люди! — вмешался Крауч. Его окрик всё-таки заставил Беллатрису замолчать. Откинувшись на спинку кресла, она резко сложила руки на часто вздымающейся груди; мстительно прищуренные тёмные глаза наблюдали за Гринграссом как за объектом желания. Желания убийства.
Рафаэль отвечал ей взглядом не менее красноречивым. В школе они пролили друг другу немало крови, и это не забывалось. Точно так же, как Брайан не забыл Рудольфусу Лестрейнджу нападение на Гидеона Пруэтта.
Пригладив усы, Крауч повернулся к Рафаэлю.
— Хотите сказать, Гринграсс, затруднения мистера Розье можно решить, найдя ему подходящего учителя?
— Не учителя — наставника, — Гринграсс скривился в сторону Беллы. — Учителей мальчишке и так хватает.
— Ты… — зашипела Белла, но была вновь перебита Краучем:
— Я вас понял, Гринграсс. Напишите отчёт. Я лично доведу его до сведения мистера Розье-старшего.
Рафаэль кивнул и отвернулся к декоративной пальме; свой лимит общения с посторонними он исчерпал. Брайан шагнул вперёд.
— Если позволите… я считаю, что Джон Хоукинсон может стать хорошим наставником и примером для юного мистера Розье.
Белла фыркнула.
— Этот грязнокровка!
— Воздержитесь от подобных выражений, миссис Лестрейндж, — попросил Крауч. — Поттер в чём-то прав. Хоукинсон нынче профессор в Хогвартсе, ему будет удобно заниматься с мистером Розье.
Брайан не стал уточнять, что имел в виду личность Хоукинсона, ведь Слизнорт уже затараторил:
— Да-да, замечательная идея, Бартемиус! Мистер Розье в любом случае имеет отработки до конца учебного года — их он может провести под крылом Джона! Полагаю, это всех устроит!
— Нас это устроит, — возвестил Крауч. — Миссис Лестрейндж?
Было видно, что у Беллы на язычке вертелось немало чего, однако в итоге она решила в кои-то веки сдержаться и лишь уронила надменно:
— Я передам дяде Монтгомери. Решение за ним.
— В данном вопросе решение всё же за Отделом правопорядка, — ощетинился Крауч. Он мог попустить посягательства на свой авторитет Отделу тайн, но не двадцатилетней девушке.
На том пренеприятнейшая встреча и завершилась — к облегчению всех задействованных сторон. Провожая Эвана и Беллу к лифтам (Слизнорт задержался о чём-то переговорить с Краучем в его кабинете; ну, или же расправиться с остатками засахаренных ананасов), Брайан мечтал о наступлении вечера. В этот день пиво в компании друзей казалось как никогда заманчивым.
Однако гадкие дни имели склонность становиться с каждой минутой только лишь гаже. В холле отдела ждал лифта Джон Хоукинсон.
— О, — судя по лицу, Хоукинсон и сам был не рад, что пересёкся с учеником и его кузиной. — Добрый день, мистер Розье, миссис Лестрейндж.
— Добрый день, профессор, — сухо проговорил Эван, дёрнув уголком рта. Белла и вовсе не стала утруждать себя ответом, лишь поморщилась и отошла как можно дальше от Хоукинсона, к распахнувшему решётки крайнему лифту. Эван, не прощаясь, последовал за ней.
Когда они исчезли из вида, Брайан дружески потрепал Хоукинсона по плечу. Тот страдальчески вздохнул.
— Тот самый момент, когда проклятие на должности преподавателя защиты кажется благом.
— Дожили! — засмеялся Брайан, но всё же уточнил: — Не будешь пытаться перебороть его? Мне показалось, тебе в школе нравится.
Хоукинсон вздохнул и с заметным сожалением произнёс:
— Там проклятие далеко не моего уровня подготовки, Поттер. Видимо, даже не уровня Дамблдора, раз он так от него и не избавился за столько лет.
— Что там вообще за проклятие такое? — полюбопытствовал Брайан, наблюдая за тем, как Хоукинсон достаёт из кармана часы. Они были не в пример проще тех, что принадлежали Брайану, и показывали только время и фазы луны. — Прости, тебе пора?
— Ещё минут десять у меня есть, — Хоукинсон закрыл часы и убрал обратно в карман, поправил мантию. — С гриффиндоркой-женой, знаешь ли, не забалуешь — появляться дома нужно точно по часам.
— Ясно, — неловко улыбнулся Брайан, приходивший в ступор от рассказов о семейной жизни и в особенности детях.
— Да, проклятие на должности… — спохватился Хоукинсон. — Оно не столько сильное, сколько каверзное, Поттер. Дрянь, знаешь, в стиле Гринграссов. Никто не знает точной формулировки, но Дамблдор и Флитвик предполагают что-то вроде «преподаватель защиты от Тёмных искусств не может продержаться на посту до конца учебного года» — именно это постоянно и происходит. Ещё они подозревают, что проклятие цепляется не к названию, а к сути предмета — попытки его переименовки в шестидесятом и шестьдесят первом не сработали. Вдобавок это проклятие… — Джон поморщился, неуютно потёр плечо. — Оно висит над тобой весь год, Поттер. Пытается подловить тебя, подвести под вред, подставить. Я столько мелких травм за одиннадцать лет в Правопорядке не получал, сколько за этот год в школе. Да и то, как обернулась ситуация с Розье… — он бросил взволнованный взгляд в сторону гудящих лифтов. — Я попытаюсь продержаться до конца года — но на этом всё, Поттер. После ждите обратно.