— Конечно, была ещё Белла, — нежно оскалилась мисс Фоули… Изольда. Поразительно, как по-новому чувствовалось общение с ней сейчас. Вроде и налёт язвительности всё тот же, но сердцевина совершенно другая. Они в самом деле повзрослели за эти два года. — Но мне правда не стоило быть столь жестокой с твоей компанией. Особенно с Гринграссом. Он не виноват в том, что родился с таким даром.
— Вот и я о том же! — закивал Брайан воодушевлённо. — Никто не виноват в том, что унаследовал от предков! Виноваты мы можем быть лишь в поступках и ситуациях, в которых принимаем решения сами!
Изольда тихо рассмеялась.
— Именно поэтому я решила, что карта говорит о тебе, — она вновь показала Справедливость. — Она всегда была о тебе, Поттер. С самого первого курса, через все твои стычки с Руди, вплоть до сегодняшнего дня и работы в Правопорядке. Это признают даже те, кто не любит тебя.
— Кто? — удивился Брайан, невольно прикованный вниманием к карте, плавно скользящей между тонких пальчиков в кружевной перчатке. Чёрное с золотом и нежно-лиловое. Красивое сочетание…
Они дошли до стены, отделяющей задний дворик «Дырявого котла» от Косого, и остановились. Стоило вернуться в трактир, на праздник мисс Белл. Стоило — но не хотелось.
— Разве я стану выдавать конфиденциальные сведения?
— Разве ты завела бы речь об этом, если бы не хотела сказать?
— Это звучит прямо как обвинение в слизеринском подходе к общению от бравого гриффиндорца.
— Нет-нет, что ты! Я ни в чём тебя не обвинял!
— Зря.
Мрачный голос Рафаэля прошиб волной холода по телу. Брайан порывисто обернулся, укоряя себя, что не заметил друга, притаившегося в тёмном углу на веранде магазина котлов. Изольда шагнула вплотную к Брайану, тревожно следя за силуэтом Гринграсса.
— Случайности не случайны. Мы имели встречу с Беллой Блэк всего несколько часов назад. А теперь её лучшая подружка является, чтобы извиниться за прошлое, — спустившись с веранды, Рафаэль приблизился, смерил девушку взглядом, мягко говоря, недобрым. В его случае — опасным.
— Не знала, что ты поклонник конспирологических теорий, Гринграсс, — съязвила Изольда, но негромко, нервно. Язвительность — не более чем защитная реакция. Изольда источала страх буквально всем своим существом — Брайан отчётливо его ощущал.
— Рафаэль, — предупреждающе проговорил Брайан. — Для начала, подслушивать наш разговор тебе вовсе не следовало. Кроме того…
— Кроме того, я была искренна в каждом слове, — заявила Изольда, от поддержки Брайана осмелев. — Я хочу принести извинения и тебе, Рафаэль. Я была жестока с тобой безо всякой причины.
— Враньё.
Изольда натянуто улыбнулась и повернулась к Брайану:
— Мне отказывают в искуплении грехов глупой юности.
— Это неправильно! — тут же заявил Брайан, строго глядя на друга. — У каждого человека есть право на второй шанс.
— Я оспариваю не право на второй шанс, а искренность её мотивации, — закатил глаза Рафаэль с таким видом, будто пояснял прописные истины скорбному умом. Это разозлило Брайана:
— С твоей стороны это лицемерно.
— Или ревниво, — вставила Изольда.
Брайан вздрогнул. Рафаэль скривился в отвращении.
— Ты ведёшься на милое личико, Брайан, — он наклонил голову. — А понравится ли тебе её личико, если оно будет соответствовать её гнилой душе?
— Рафаэль!..
— А-а-ах! — закричала Изольда, порывисто прижимая ладонь к щеке. В нос ударила вонь гниющей плоти — идеальная бледная кожа девушки на глазах темнела, покрывалась рытвинами разложения и язвами.
Выхватив палочку, Брайан мгновенно наложил на плачущую девушку локальное обезболивающее и заживляющее. Последнее было не способно вылечить последствия проклятия Гринграсса, но по крайней мере останавливало его распространение. Купировать получилось в левой щеке, ту даже не полностью разъело — сказались привычка и реакция. Однако радоваться пока рано.
Ноги Изольды подкосились, и она едва не упала, поскуливая от боли. Аккуратно приобняв девушку за талию, поддерживая, Брайан бросил сердитый взгляд на друга. Тот наблюдал за сценой, сложив руки на груди, с видом одновременно мерзко довольным и раздражённым.
— Теперь идеально, — ухмыльнулся он в ответ на взгляд Брайана.
— Не смешно, — процедил тот, не давая Изольде упасть.
— Смешно — как ты стараешься даже ради врагов, — скорчил мину Гринграсс и, не дожидаясь ответа, трансгрессировал, оставлял Брайана одного с полубессознательной девушкой на руках.
Брайан быстро огляделся по сторонам. На счастье, зрителей их шоу не наблюдалось.
Что делать? Трансгрессировать в Мунго — подставлять Рафаэля под очередной выговор за несдержанность; тем более, на этот раз под проклятие попала чистокровная — могут одним выговором не обойтись. Обращаться к дяде Флимонту и его зельям нельзя по той же причине: дядя расскажет отцу, а отец и так недолюбливает Рафаэля. Друзей-целителей, кто в состоянии оказать помощь конфиденциально, нет. Оставалось только справляться самому.
Все эти размышления пронеслись в голове вспышкой, и Брайан, прижав к себе девушку, трансгрессировал к своему дому в другом конце Косого.
В квартире он первым делом устроил потерявшую сознание девушку на своей кровати, после чего запер входную дверь и рефлекторно убедился, что никаких нарушений в работе защитных контуров не было за время его отсутствия дома. Взмахом палочки запалив свечи, Брайан поторопился в соседнюю комнату, отданную под цветник. Там в большом глиняном горшке кустился подорожник — редкий подвид, привезённый знакомым гербологом из окрестностей Колдовстворца. Подорожник этот превосходно справлялся с неглубокими порезами, царапинами, ушибами и, как ни странно, с кое-чем из гринграссовой дряни.
Рафаэль по большей части не использовал чары для проклятия — он являлся ходячим проклятием. Для него проклинать было так же естественно, как для менталистов вроде Малфоев — поверхностно читать всех окружающих, даже не замечая этого. Вот только, в отличие от многих других волшебников со врождёнными способностями, магия Рафаэля была чересчур сильна, и не всегда он мог её контролировать. Поэтому его не касались, как и предметов, которые он трогал голыми руками, и спешно ретировались, стоило ему снять очки. Любая его реплика могла стать нечаянным проклятием, оттого Рафаэль столь тщательно следил за словами, даже когда был зол. Желая нанести осознанный вред, чётко формулировал фразы, ведь неосторожная вполне могла завершиться для противника семью годами постоянных несчастий или потерей всего, что дорого.
Не будь он Гринграссом, Рафаэля бы уже давно разобрали по запчастям в Тайнах; а так его растили быть тем, кто разберёт на запчасти других.
Разминая подорожник в ступе, Брайан поймал себя на том, что уже почти жалеет Гринграсса. Это не ново — он всегда понимал и сочувствовал другу, посему легче прочих переносил его взбрыки и фортели. Рафаэлю просто не повезло с кровью — с кем не бывает? Но иногда Брайан думал, что попустительство с его стороны не пошло другу на пользу: видя в нём единственного близкого, Рафаэль вёл себя с Брайаном по-особенному — очень открыто, доверительно, — однако взамен также требовал особого отношения. Как девушка, только понятней. И стократ опасней.
Не стоило с ним ругаться. Уж точно не из-за Изольды Фоули.
Вздохнув, Брайан прихватил ступу и вернулся в спальню, где мисс Фоули начала приходить в себя. Слабо застонав, девушка попыталась сесть на кровати, но Брайан, быстро приблизившись, уложил её обратно.
— Не двигайся, пожалуйста, я обработаю рану.
— Где я? — прошептала Изольда, прикладывая ладонь ко лбу. — Что… что так воняет?
— Прости, — смутился Брайан и поспешил чарами притупить её обоняние. Девушка вздрогнула и заёрзала на покрывале, Брайан мягко удержал её за плечо. — Ты у меня дома. У меня есть средство, которое поможет с раной.
— Что Гринграсс сделал со мной на этот раз? — спросила Изольда; её голос постепенно выравнивался, цепкий взгляд заскользил по комнате, в которой царил первозданный холостяцкий хаос. Брайан почувствовал, как запылали скулы и уши. Чтобы отвлечься, наложил более сильное обезболивающее на щёку девушки и принялся удалять повреждённые слои кожи, тараторя: