Брайан как раз наколдовал себе стакан воды. Ею же и поперхнулся.
— Взять сына Реджинальда Мальсибера под протекцию?! Он — самый слабый?! Ну-ну!
— Вот чё ты нунукаешь, ты Холмса не знаешь!
— Подожди, третьим у вас был Майкл Холмс? Маглорождённый, который прошлым летом отчитал Попечительский совет за отношение к стипендиатам, как к домашним животным?
— Он, он, — пробурчал Дэвид с непонятной интонацией. — Но поверь, лекции вышестоящим — это далеко не предел его возможностей.
— Я даже заинтригован, — сказал Брайан. — Не хочешь пригласить его погостить на пару недель летом? Мне было бы интересно познакомиться с твоим приятелем.
— Он мне не приятель! — Дэвид подорвался на ноги и выхватил палочку так резко, что Брайан среагировал как на боевом задании: выставил круговой щит быстрее, чем подумал, и выпустил связку атакующих заклятий, которая укладывала больше половины его постоянных противников. Дэвид ото всех увернулся, демонстрируя чудеса ловкости и акробатики.
Нахмурившись, Брайан поднялся на ноги и атаковал более серьёзно. Через минуту кузен был сперва пришпилен к месту, а затем обезоружен и вздёрнут в воздух вниз головой.
— Давай проясним одну вещь, Дэвид, — миролюбиво предложил Брайан, разглядывая лицо мальчишки. — Мы с тобой кузены и друзья, поэтому кидаться на меня, словно мантикора на путника, не стоит. Если хочешь потренироваться — так и скажи, мне ведь не жалко помочь тебе подтянуться по чарам.
— Постановочный бой — не то же самое, что настоящий, — сообщил Дэвид. Даже болтаясь вверх ногами он умудрился с максимально гордым и независимым видом скрестить руки на груди.
— Ты понятия не имеешь, что такое настоящий бой, — отрезал Брайан, серьёзнея. — Надеюсь, никогда и не узнаешь. Это не то, чего стоит желать, несмотря на то, что обычно друг другу говорят гриффиндорцы.
На сей раз Дэвид не ответил, но Брайан чувствовал — вовсе не оттого, что был пристыжен или согласен. Для верности посверлив его взглядом ещё немного, Брайан отпустил чары, на этот раз не намереваясь смягчать кузену падение. Тот приземлился на руки, встал на «мостик» и разогнулся — гибкий и быстрый в реакциях, что твоя мантикора. Брайан устало вздохнул и махнул рукой.
— Пошли в дом. Стоит умыться перед обедом.
— Да, конечно, — кивнул Дэвид, но с места не сдвинулся. Брайан строго и вопросительно приподнял брови. — Слушай, Брайан. Я так понял по разговорам твоих родителей с моими, у тебя есть какой-то весьма специфический друг.
— Ну, можно его и таким назвать, — очень осторожно ответил Брайан, вновь начиная тревожиться. — Специфическим.
— По сути, не важно, как называть, — проговорил Дэвид не менее осторожно, явно подбирая слова. — Просто мне… я хочу подружиться с одним парнем в школе, а он тоже, как твой друг, своего рода… специфический, да. Чувак закрытый и от попыток близкого контакта шугается. Я подумал, может, ты подбросишь идею, что можно предпринять.
— Эм… — протянул Брайан, окончательно растерявшись. У него самого легко получалось сходиться с отщепенцами — все его друзья тому прекрасное подтверждение, — однако он никогда не задумывался над процессом. Получалось и получалось. Наверное, от большого желания.
— Как ты подружился со своим приятелем? — видя его метания, задал Дэвид наводящий вопрос.
— Его зовут Рафаэль. Он мой лучший друг, — мягко поправил Брайан, окончательно растеряв морализаторский настрой. Перед глазами плыли воспоминания. При этом выбрать, откуда начать свой ответ, было действительно сложно. — Наверное, начать стоит с того, знаешь ли ты, что в крови волшебников текут предрасположенности к различным видам магии?
— Угу. Лестрейндж упоминал, — сосредоточенно кивнул Дэвид и вновь уселся на траву. Брайан тоже сел, посмотрел на него с любопытством.
— А младший Лестрейндж, он… ну… — Брайан замялся на выборе определения, ляпнул: — адекватный?
— Местами, — хохотнул Дэвид. — А что, его братишка нет?
— Местами, — устало вздохнул Брайан. — Но, видимо, куда менее, чем Рабастан, раз ты с ним смог подружиться… В общем, не суть. Суть в том, что в то время как некоторые семьи почти или полностью потеряли свои отличительные особенности, другие их старательно культивируют из поколения в поколение. Например, Малфои — менталисты, Бёрки — артефакторы, Нотты… — Нотты — некромаги, но этого Дэвиду знать не обязательно. — Ладно, ты понял посыл. Так вот, мой друг принадлежит к роду, который ревностней других сохраняет свою врождённую склонность, свой дар — проклятия… Речь не о том, что проклятиями считают школьники, — добавил Брайан. — Это куда более опасная магия, нередко Тёмная, местами просто сложная, местами откровенно дикая и непонятная. Такой дар очень сложно контролировать, Дэвид, особенно ребёнку.
— Могу себе представить, — кивнул Дэвид без тени шутливости. Брайан в этом сомневался — всё же кузену никогда не приходилось успокаивать буйствующего Гринграсса, окружённого коконом стихийной магии, пока остальные друзья прятались под столами и дрожали от ужаса, — но продолжил:
— На первых курсах Рафаэль плохо справлялся со своим даром. Накладывалось также и то, что его семья имеет… скажем так… альтернативное понимание морали. Он банально не знал, что хорошо и что плохо. Как-то раз после того, как профессор МакГонагалл отчитала его за приход в класс после звонка, Рафаэль сглазил её на опоздания так крепко, что у всей школы неделю был кавардак с трансфигурацией, пока профессор Флитвик расколдовывал коллегу…
— А что, всемогущий Дамблдор не помог? — перебил Дэвид опять-таки без намёка на шутку. В его тоне звучала оценка.
— Профессор Дамблдор — специалист в трансфигурации и защите, а не в проклятиях, — честно ответил Брайан. — Да и профессор Флитвик тоже в этой области не спец… Вообще, спецов, способных расчаровать то, что напроклинали Гринграссы — единицы.
— Гринграсс, значит… — задумчиво протянул Дэвид. — У нас на курсе учится одна. Обычная девчонка.
— У кого-то дар сильнее, у кого-то слабее, — пояснил Брайан. — Всё зависит от крови.
— От генов, — явно автоматически поправил Дэвид, всё ещё думавший о чём-то своём. Спохватившись, сказал: — Прости. Продолжай.
— Ладно, — о каких таких генах кузен вёл речь, Брайан не имел понятия. Впрочем, пока решил не отвлекаться, иначе рисковал окончательно сбиться с рассказа, и так далеко ушедшего от первоначальной темы. — В общем. Как ты понимаешь, у Рафаэля с профессорами не задалось едва ли не с первых недель в школе. С однокурсниками не заладилось тоже: хоть его отец и один из немногих наших лордов, Гринграссов отродясь не любили как раз из-за их… — Брайану пришёл на ум термин, неоднократно употреблявшийся полукровкой Вудом: — радиоактивности, если знаешь, что это такое.
— Знаю.
— Так вот. Наш курс вообще был не подарок для учителей, но Рафаэль на голову превосходил все остальные юные таланты по доведению профессоров. Как результат, через пару месяцев неприятные инциденты в школе начали вешать на него едва ли не автоматически. Кто-то упал с лестницы — взгляд Гринграсса заставил беднягу споткнуться. У профессора Стебль сбросили листья ценные лечебные растения — Гринграсс проходил мимо, как пить дать. На уроке полётов разом отказала половина школьных мётел — Гринграсс разозлился, что метла его не слушается, и не важно, что те мётлы ещё директора Блэка застали.
— Серьёзно?
— Без шуток. Когда через год после нас на уроке полётов один пуффендуйский маглорождённый едва не свернул себе шею, директор всё-таки вытряс из попечителей денег на новый инвентарь, — Брайан запустил пятерню в волосы, вспоминая этот эпохальный момент. Школьные мётлы использовались редко, поэтому Совет попечителей не считал нужным их обновлять чаще, чем раз в полвека. И каждый раз для мотивации им нужен несчастный случай…