— Почему вы вовсе задумались о переезде в Нью-Йорк? — пока матушка и дядя вежливо препирались, негромко спросил Брайан у тёти.
Тётя Юфимия неопределённо-взволнованно улыбнулась и погладила его по руке. Мимолётно поджав губы, Брайан сделал глоток бренди. Снова подумалось о Гринграссе.
Это были даже не мысли, на самом деле, — острое чувство потребности разговора с ним. Куда важней обсуждения политики с семьёй — всё равно его мнения не спрашивают и не спросят, в тонкости посвящать не станут. Брайан и сам не хотел посвящаться; у него на руках и так в достатке проблем, со своей политикой пусть старшие разбираются.
Отставив бокал на ближайший столик, Брайан поднялся из кресла, поправляя мантию.
— Вы позволите мне отлучиться на пару часов?
— Куда? — тут же прищурилась мать, чуть вскинув горделиво голову.
— В Министерство. Мой напарник весь сегодняшний день на работе, хотя и не должен — это не иначе как связано с делами, которые мы ведём.
Матери это не понравилось. Она распрямилась в кресле, глядя, как хищная птица. В такие моменты очень прослеживалось фамильное сходство с ней Беллы и Меды.
— Ты обязался провести выходные с семьёй.
— Иди, — произнёс отец и сделал предупреждающий жест, стоило матери вознамериться возразить. — Долг нельзя игнорировать, — добавил он, и Брайан, а вместе с ним наверняка и все остальные в комнате, прекрасно понял по тону, что имел в виду отец совершенно другое. Он тоже, как и сам Брайан, не видел смысла в его присутствии при текущем обсуждении.
— Я вернусь на ночь и завтра не отлучусь, — пообещал Брайан. По счастливой случайности, Лолли как раз левитировала на столы десерт, и Брайан, спросив позволения, забрал с собой в сотворённой из воздуха коробке шоколадный торт — самый сладкий на вид. Простившись со всеми и пообещав не задерживаться, прямо из гостиной ушёл камином в атриум Министерства.
Тот был в поздний час вечера воскресенья пуст и тускло освещён редкими факелами. Мерно журчала вода в фонтане, в слабом свете отливали золотом скульптуры. Кивнув скучающему за столом дежурному (Холлу, одному из низших чинов Правопорядка), Брайан подошёл к фонтану и бросил в него все монеты из карманов. В этом месяце собирали на модернизацию отделения сглазов и порч в Мунго. На постоянные сборы для больницы Брайан жертвовал часто, ну а на этот раз ему вполне могут пригодиться услуги отделения сглазов и порч — после общения со злым-то Гринграссом…
Второй уровень был тих и пустынен. Малочисленная ночная смена разбрелась по отделу: с далёкого островка уюта у допросной веяло кофе и приглушённым разговором, слабые звуки доносились из тренировочного зала в другом крыле, а из сектора Брайана тянуло ненавистью ко всему сущему. Стало быть, Гринграсс в самом деле на рабочем месте — Брайан успел забеспокоиться, не гостит ли друг, вольно или нет, в Тайнах. Поудобнее перехватив коробку с тортом, Брайан толкнул двери.
Внутри не было никого, кроме Гринграсса, хотя по протоколу начальник ночной смены обязан был постоянно присутствовать в секторе, исключая короткие туалетные перерывы и получасовой «обеденный». Впрочем, неследование коллег предписаниям Брайана не удивляло. Поэтому он только лишь покачал головой и направился к их с напарником углу.
На звук закрывшейся двери Рафаэль поднял взгляд от неприятного на вид, потрёпанного веками трактата. Нахмурился, почти сразу скорчил мину.
— Привет, — к недовольному Рафаэлю надо подходить осторожно, как к гиппогрифу, потому Брайан испарил коробку и продемонстрировал на вытянутых руках блюдо с шоколадным тортом. Его вид Рафаэля заинтересовал — по крайней мере, он сосредоточил внимание на маняще насыщенного тёмного цвета глазури. У Брайана сводило челюсти от одного запаха сахара, который распространялся этим пятиэтажным произведением кулинарного мастерства.
— Хм, — неопределённо откликнулся Рафаэль после почти минуты молчания — так его впечатлил торт.
Не испытывая больше судьбу, Брайан медленно приблизился и опустил блюдо на стол, пододвинул к Гринграссу и отступил. Смерив его подозрительным взглядом, Рафаэль принюхался к подношению. Подумал. Запустил пальцы по самые костяшки в нутро торта и вырвал из него кусок.
Пока он расправлялся со сладостью, Брайан устроился за своим рабочим местом и вытянул ноги. Пустое помещение с приглушённым светом, отвратительнейшим образом поедающий торт Гринграсс — умиротворяюще. Куда лучше политических дебатов.
— Что ты тут делаешь, Рафаэль? У нас не стоит дежурства в эти выходные.
— Никто не хочет работать на Пасху, — пробурчал невнятно напарник, вылепливая из остатков торта башенку. Судя по форме — Астрономическую старого доброго Хогвартса.
— А ты?
— А мне всё равно.
Брайан пересел иначе, чтобы лучше рассмотреть его лицо: нездорово осунувшееся, черты из-за впавших щёк казались ещё острее, пергаментная кожа плотно обтягивала кости черепа. Рафаэль пытался завесить лицо от света спутавшимися, теперь ещё и вымазанными в шоколаде волосами, не видевшими ни воды, ни расчёски пару дней.
— Сколько ты не спал?
— Это не имеет значения, — прохрипел Гринграсс, вылепливая крышу своей башенки. Играть с едой — его привычка, когда расстроен.
И хорошо, что он именно расстроен, а не зол. Ещё бы понять, почему…
— Ты ведь знаешь, что для меня имеет, — спокойно заметил Брайан. Рафаэль не поднял на него взгляд.
— С четверга.
— Уже вечер воскресенья, ты в курсе?
— Всё равно.
— Почему? Чем ты так расстроен? — Брайан поёрзал на стуле. — Если это из-за нашей размолвки…
Рафаэль дёрнулся и случайно поломал свою башню, уже почти завершённую. Опустил на неё взгляд, поджал губы и порывисто шмякнул ладонью, сминая руины в блин.
Без резких движений поднявшись, Брайан обогнул их рабочие места и присел на стол рядом с Рафаэлем. Даже зная о возможных последствиях, аккуратно опустил руку ему на плечо, несильно сжал.
— Я не должен был проклинать Фоули, — медленно, через силу процедил Рафаэль, глядя куда-то в сторону. — Я ей не доверяю. Но ты и она — не моё дело.
На душе разом стало легче и теплее. Рафаэль, не просто осознавший, но ещё и признавший вслух свою неправоту — это очень редко, и трогательно, и важно. В такие моменты Брайан с оглушающей ясностью ощущал, что живёт не зря.
— Не твоё, но я всё равно ценю заботу, — мягко произнёс Брайан. Возможно, это опять попустительство с его стороны — однако иначе он не способен. — Спасибо за неё.
— Ты ещё и благодаришь… — прошипел Рафаэль и отпихнул Брайана от себя, чарами уничтожил остатки трапезы. А затем вдруг выпалил, по-прежнему не глядя на друга: — Я не такой, как мальчишка Розье, верно?
«Мерлин, а это откуда взялось?!» — испугался Брайан, но вслух произнёс как можно ровнее:
— Нет, конечно. Намного лучше, — он снова потрепал Гринграсса по плечу. — Ты хороший друг, Рафаэль, потому что хочешь им быть. Я рад, что ты хочешь, — Гринграсс неопределённо хмыкнул, но заметно повеселел, и Брайан решил перевести тему: — А теперь признавайся, кого ты спугнул, чтобы устроить здесь своё логово? Кто сегодня в ночь на дежурстве?
— МакДжефрис и Вэнс, у мракоборцев — Грюм и Коул.
— Ах вот что, — значит, в тренировочном зале мракоборец Коул, как всегда в свободное время оттачивает чары; кофе пьют в уютных креслах под пальмами, конечно, мисс Вэнс и Аластор Грюм — у них уже месяц шёл флирт, за которым с азартом следила половина отдела и даже делала ставки; где пропадает МакДжефрис — неясно, а ведь именно он должен быть начальником смены в их секторе. — Может, пойдём отсюда? Не будем мешать дежурным дежурить…
— Мне некуда, — буркнул Рафаэль, быстро теряя только-только наметившийся почти благодушный настрой. — В поместье — отец. Не хочу с ним пересекаться.
— Окей… Как насчёт ко мне? Если обещаешь в цветник не соваться, можешь остаться до конца выходных, — Рафаэль передёрнул плечами, и Брайан от души предложил: — А может, хочешь со мной в Годрикову Впадину? Уверен, дядя и тётя не будут против.