Они уже достигли озера и остановились под ивой, где сидели ранее днём. Больше не было робкого весеннего тепла и запаха еды — только тишина, прохлада и длинные тени, в которых так привычно было укрыться. Даже после стольких лет именно тени — их прибежище.
Однако нужны ли им тени в отношениях друг с другом?
— Взаимопонимание, — медленно произнёс Итачи. — Ты назвала его своим приоритетом, Хината, и я хочу не словами, но действиями доказать, что уважаю твои желания и устремления. Поэтому я расскажу тебе о своём прошлом. Не сразу, но постепенно, — он прикрыл глаза. — Это… непросто.
Растроганная, Хината подалась вперёд и взяла его за руку. На то, чтобы сделать первый шаг из тени, Итачи потребовалось восемь лет; новых Хината будет ждать столько, сколько Итачи потребуется, чтобы их сделать. Самое главное — его желание.
— Спасибо, нии-сан.
Комментарий к Глава 36. Семья. Часть 1
Что ж, и вновь я чувствую необходимость поделить главу на две части. Изначально она планировалась как описание последсвий гибели профессора Хоукинсона для Хогвартса, однако Рейнальд и его проблемы, ровно как и интерес к нему шиноби, их размышления, заняли неожиданно много объёма :)
В любом случае, вторая часть главы покроет задуманную тему, а также подведёт итог второму году обучения шиноби в Хогвартсе. В следующий раз нас ждут скорбные новости и реакция на них жителей замка, слабый огонёк надежды и способ его раздуть до полноценного пламени. Ах, ну и попытки Дейдары применить на практике совет Брайана, конечно.
========== Глава 36. Семья. Часть 2 ==========
Комментарий к Глава 36. Семья. Часть 2
Безумно много работы в последнее время… Спасибо всем, кто пишет отзывы, особенно развёрнутые — именно вы стимулируете меня, помогате выползать из науки и писать :)
Мало что может сравниться по удовольствию с ощущением причастности, связи с другими людьми.
В жизни Рея было мало тёплых, открытых связей, поэтому он с таким трепетом отнёсся к искреннему участию, что проявили к нему Хлоя и Майкл после его откровений в минуту слабости. Никто из его прошлых приятелей такого бы не сделал. В отличие от других, Хлоя и Майкл видели не наследника рода Мальсибер, а лишь самого Рея — новое для него, восхитительное чувство.
Трепетный огонёк счастья согревал сердце Рея все каникулы, лучшие в его жизни. У него кружилась голова от осознания дерзости собственного решения остаться в школе и вырастали крылья, возникало желание носиться по замку наперегонки с Сэром Дунканом, смеяться и бездельничать, может, даже попытаться разыграть кого-нибудь из пугливых пуффендуйцев или замкнутых когтевранцев!..
Такого Рей, конечно, себе не позволял (он ведь не Джеймс Поттер, которому разрешают плевать на репутацию семьи), как и чрезмерного безделия, однако каникулы прошли правда отлично. Погода улучшилась, и Рей проводил много времени на свежем воздухе — что приятно, в компании не только своего пса. Новая комната, в которую Рей и Холмс уже перебрались, оказалась очень уютной: имевшая всего лишь три кровати, она между тем была по размерам не меньше тех комнат, что рассчитаны на пятерых жильцов, и свободного пространства в ней было значительно больше. Ещё одним штришком уюта неожиданно стал сам Майкл, взявший привычку (Рей подозревал, это Хлоя попросила своего нелюдимого «брата») уделять хотя бы полчаса в день разговорам с Реем. И если поначалу разговоры были крайне неловкие, прогресс был налицо.
В последний день каникул, за пару часов до прибытия «Хогвартс-Экспресса», Рей и Майкл открыли для себя прелесть магических шахмат как способа проведения досуга — и так увлеклись, что едва не пропустили пир по случаю начала последнего семестра учебного года. В Большой зал им пришлось практически бежать, на ходу обмениваясь комментариями касательно незавершённой партии. Рей смеялся и уверял Холмса, что лишил бы его королевы в три хода, когда на всём ходу влетел в трапезную.
И тут же оборвал смех, смущённый атмосферой в ней. Нет, большинство студентов веселилось, перебрасывалось шутками, обменивалось последними новостями — но были в зале и те, кто с неясным Рею страхом поглядывал на преподавательский стол. Рей посмотрел тоже: профессор Дамблдор скользил взглядом по рядам учеников, но глаза его, вопреки обыкновению, не лучились жизнерадостными искрами; МакГонагалл напряжённо переговаривалась с хмурой Стебль, по другую сторону от директора вполголоса дискутировали Флитвик и Слизнорт, то и дело поглядывая на пока пустое место Хоукинсона. Нехорошее предчувствие холодком прошлось по спине.
Холмс кашлянул, и Рей очнулся, нервно пригладил волосы, замечая на себе внимание директора. То, впрочем, спустя секунду ускользнуло, а Рей и Майкл поторопились занять места за слизеринским столом. Именно там царила самая неоднозначная атмосфера. Рей нарочно сел рядом с Гектором и Евой, перешёптывавшимися с другими старшекурсниками.
— …брат говорит, есть сомнения. Его друзья, те, кто обнаружил… — Ева резко оборвала себя, когда Рей и Майкл сели рядом.
— Что произошло? — с потрясающим спокойствием спросил Холмс. В такие моменты в его тоне прорезалась уверенная властность, вызывавшая любопытство Рея; задавать вопросы так — целое искусство, редко доступное подросткам.
— Вы не знаете? — Гектор нахмурился и посмотрел на Рея как будто бы с ожиданием, что он сейчас скажет: «Я знаю, конечно!» Но Рей лишь мог проворчать:
— Не знаем чего?
— Что высшее правосудие всё-таки существует.
От звука этого голоса — негромкого, вкрадчивого, злого — за спиной Рей вздрогнул всем телом и рефлекторно вжал голову в плечи. Поймав себя на этом, устыдился и резко выпрямился, обернулся к Розье.
Тот улыбнулся в ответ, показывая ровные белые зубы. За плечом приятеля высился Эйвери, отчётливо довольный, поглаживающий кулак. Это не укрылось и от Паркинсона.
— Придержи язык, Розье, — процедил он, и по случайности, быть может, как раз в тот момент блик от пламени свечей вспыхнул на его значке старосты.
Розье проследил за этим со всё той же улыбочкой; поглядел на Паркинсона и Флинт, на Холмса, а затем уставился на Рея, чуть прищурившись, словно поймал его на нечистой игре.
— Как скажешь, Паркинсон, — нарочито покладисто произнёс Эван, а затем добавил, расширив оскал, обращаясь к Рею: — Хорошо вернуться в школу, — и ушёл на другой край стола, где был радушно встречен Джагсоном и Селвином.
Мурашки пробежали по спине от этого вида и того, что он сулил. Рей хотел бы сказать, что морально готов вновь существовать рядом с Розье — но то была откровенная ложь.
Его дрожащей руки вдруг коснулась чужая. И нет, это была не грубая ладонь квиддичиста Паркинсона — сильные пальцы Холмса.
Рей посмотрел на него, и, наверное, постыдный страх отразился в его глазах. Но Холмс не осудил. Не разрывая зрительного контакта, Майкл медленно наклонил голову — и это чувствовалось как обещание. Рей не до конца понимал, чего конкретно — однако склонен был довериться человеку, ставшему для него за неделю ближе большинства «друзей детства».
Тем временем в зале повисла тишина — директор поднялся на ноги. В его улыбке, обращённой к студентам, притаилась печаль.
— Приветствую вас, мои дорогие студенты, профессора, привидения, — директор сопроводил широким жестом и кивком обращение к каждой группе собравшихся в зале. — Завтра стартует новый семестр, последний в этом учебном году, а для кого-то — последний в школьной жизни. И я сожалею, что начинать его приходится с печальных и тревожных вестей, — Дамблдор сделал паузу, и зашелестевшие было радостные перешёптывания семикурсников оборвались. Тяжесть ещё не высказанных новостей повисла в воздухе дурным предзнаменованием.
В звенящей тишине Дамблдор мягко сомкнул ладони, и цветные знамёна факультетов и школы сменились чёрными. Траурными. Рей замер в испуге.
— Сегодня мы скорбим о потере Джона Хоукинсона, — сказал Дамблдор, и многие ахнули, поглядели на пустое место профессора защиты от Тёмных искусств, — наставника, — директор оглядел учеников и плавно повернулся к преподавателям, — коллеги, — мадам Помфри промокнула уголки глаз белоснежным платком, — друга и очень хорошего человека, — Дамблдор тяжело вздохнул, и Рей почти физически ощутил его боль. Рядом закаменел в напряжении, нахмурился Майкл.