Дамблдор откинулся на высокую спинку своего кресла и соединил пальцы обеих рук, внимательно глядя на Дейдару. Хинате вдруг вспомнилась часть письма, по воле случая подсмотренная во время его написания директором в самое первое посещение Хинатой этого кабинета:
…Флимонт Поттер намекал мне на попытки давления на него со стороны персон, косвенно или напрямую связанных с организацией мистера Реддла. Его позиция и вес в обществе могли бы стать очень полезны, если бы Флимонт согласился объединить вокруг себя нейтрально настроенных чистокровных. Однако в разговорах со мной он всегда уходит от данной темы…
«Дейдара знает о ситуации в стране куда больше многих, — ударом ножа пронзила догадка. — Скорее всего, от приёмного отца, замешанного в политике. И директор откуда-то знает о его осведомлённости, хочет её использовать, а Дейдара хочет использовать его знание для своих целей…»
Вот оно как, стало быть. Пока Итачи был сосредоточен на себе, а Хината — на людях вокруг, Дейдара дотянулся до политических игр сильных мира сего. Вот только сам ли из желания власти или был вынужден ради семьи? Хината ощутила со всей ясностью, что ответ именно на этот вопрос станет определяющим для любых её отношений с бывшим подрывником Акацуки во все грядущие годы.
— Я предоставлю вам возможность попытаться претворить в жизнь своё видение, — наконец произнёс Дамблдор. — Однако я буду настаивать на независимости студсовета Хогвартса от любых перипетий за его пределами.
— Имеете полное право, — кивнул Дейдара. Ему не стоило, по мнению Хинаты, пытаться говорить с директором как с равным, нужно было опустить голову и притвориться скромным — однако это было не в характере Дейдары так же, как меркантильность в отношениях была чужда Хинате.
Лиам шумно вздохнул — Хината почти забыла о его присутствии, так сосредоточилась на попытке прочесть директора и бывшего подрывника. Но шевеление Лиама отвлекло всех, и то было благом — накал напряжения спал, на своём насесте курлыкнул, высунув голову из-под крыла, Фоукс, и Дамблдор приподнял уголки губ в спокойной и усталой улыбке.
— Итак, мои друзья, студенческий совет Хогвартса официально начнёт своё существование первого сентября, с началом нового учебного года.
— Благодарим вас за поддержку, профессор Дамблдор, — улыбнулась ему в ответ Хината и поднялась. Дейдара и Лиам поднялись тоже, но все трое были остановлены негромким окликом:
— Мисс Бенсон, пожалуйста, задержитесь.
Хината мелко дёрнула бровями, только было отступившее напряжение разом вернулось к ней. Дейдара смерил её подозрительным взглядом, но ушёл, и Лиам последовал за ним, а Хината вернулась к рабочему столу директора, остановилась перед ним, ожидая слов.
— Как ваши успехи с трансфигурацией? — спросил Дамблдор, чем очень удивил Хинату.
— Боюсь, прогресс незначителен, — призналась она, и взгляд сам собой приковался к роскошному перу на столе директора.
— Не так давно я пересматривал старые выпуски «Трансфигурации сегодня» и наткнулся, мне кажется, на содержащий то, что способно вам помочь, — Дамблдор поднял журнал и протянул ей. Через секунду колебания Хината приняла. — Страница пятьдесят семь.
— Спасибо, профессор, — поблагодарила Хината, и Дамблдор её отпустил.
Её компаньоны не успели уйти далеко, но уже начали переругиваться. Быстрым шагом нагнав их, Хината решительно прервала ворчание обоих:
— Спасибо за то, что сказал, Дэвид. Мне кажется, именно твои слова помогли убедить директора.
Дейдара вновь зыркнул на неё с подозрением, однако Хината и не подумала отводить взгляд.
— Не его слова, а твои действия, Хлоя, — возразил Лиам. Он был выведен из обычного равновесия и явно не способен легко в то состояние вернуться.
— Цель достигнута — остальное вторично, — процедил Дейдара и, резко развернувшись на каблуках, удалился в противоположную сторону.
Хината проводила его взглядом, полным сомнений и тревог.
— С ним что-то не в порядке, верно? — мягко уточнила она у сопящего подрывнику вслед Лиама.
— Всё из-за Лестрейнджа, — проворчал тот. — Мог бы он объяснить, что с ним стряслось на каникулах… — Лиам не закончил, покачал головой, простился и ушёл.
Пусть контекст и был нерадостным, это самое «из-за Лестрейнджа» наполнило сердце Хинаты теплом. Всё же, кажется, и Дейдара не рассматривает связи с другими исключительно как инструмент для достижения целей.
Именно поэтому Хината, вернувшись в гостиную Гриффиндора, подсела к Римусу и рассказала всё о студсовете и предложении от Дейдары в него вступить.
Римус заметно смутился.
— Стало быть, он всё же не убить меня хотел? — натянуто пошутил он, пытаясь скрыть лицо за учебником по заклинаниям.
— Ни в коем случае, — мягко улыбнулась Хината. — Боюсь, Дэвид просто не умеет выражать свои мысли и чувства так, чтобы не пугать других людей.
Римус осторожно выглянул из-за учебника.
— Почему я? — выпалил он.
— Ты очень ответственный, — ответила Хината со спокойной уверенностью, не дававшей парню причин искать в ситуации второе дно. — А когда затея в самом зародыше, именно такие люди нужны, чтобы позволить ей прорасти.
— Ну… — Римус смутился, занервничал, однако желание ответить согласием в конце концов пересилило его сомнения, какого бы рода они ни были. — Да, конечно, я с удовольствием вам помогу, Хлоя.
— Я очень этому рада, — честно сказала Хината. Для того, чтобы всё удалось, ей, Лиаму и Дейдаре были нужны помощники. И ответственный Римус Люпин — хорошее дополнение к команде.
С мыслями о том, кто ещё мог бы подойти в зарождающийся студсовет, Хината ушла в тот вечер в спальню. Впрочем, прежде чем уснуть, она посидела с Лили, а после за задёрнутым пологом открыла журнал, который ей дал профессор Дамблдор. На пятьдесят седьмой странице Хината обнаружила короткую заметку.
Из материалов Конференции Международного Общества Трансфигурации
7-17 июля 1919, Стокгольм, Норвегия
ОБ ЭТИЧЕСКОЙ СТОРОНЕ ПРЕВРАЩЕНИЙ ЖИВОГО
Профессор Стефания Мальсибер
С развитием культуры магов и уменьшением числа естественных врагов ценность жизни в наших глазах повышается. Это касается как жизней нас самих, так и существ вокруг (см. запись выступления лорда Генри Поттера в защиту мистера Нила О`Генри, дело о незаконном применении волшебства в присутствии маглов, протоколы заседаний Визенгамота, 18 марта 1915 — прим. ред.). В данной связи всё чаще возникают дебаты касательно морального аспекта трансфигурации живых существ. Однако для ведения подобной дискуссии требуется уточнить понимание концепта «живого».
На сегодняшний день в западной магической науке принято считать «живым» человека, животных и волшебные растения, у которых наличествует в той или иной степени развитая персональность (см. материалы Конференции Общества Натуралистов Международной Конфедерации Магов, 2-4 сентября 1739 — прим. ред.). Подобная классификация подразумевает потребность в наличии подобия сознания для присвоения объекту статуса живого. Из данного представления проистекает моральная дилемма о приемлемости превращений, для примера, птицы в камень, которое ведёт к «уничтожению» сознания птицы.
В то же время в восточных магических школах господствует концепт, согласно которому живым следует считать всё сущее. Основанием для такого подхода служит теория космической энергии, пронизывающей мироздание и лежащей в основе каждого его элемента (см. «Путь по великому кругу», IV век до н.э., автор неизвестен — прим. ред.). Согласно данной теории, между птицей и камнем нет разницы в основе, их составляющей.
Всё — живо.
Всё — состоит из пронизывающей вселенную энергии, именуемой нами магией.
Принимая изложенные выше тезисы, превращение существа или объекта есть его реинкарнация. Превращённое продолжает существовать, следовательно, его не касается смерть, ведь смерть — терминальная стадия, разрушение. Всё, что не размыкает круг реинкарнаций, не должно считаться этически предосудительным.