Всё закончилось так же быстро, как началось. Осталась лишь боль и всхлипы Кэндис и Лиззи, которую обнимала и пыталась успокоить Кэт. Летиши нигде не было видно — впрочем, её визгливый голосок вскоре раздался в коридоре, сопровождаемый стуком полудесятка пар каблуков:
— Быстрее, быстрее, сюда! Эта больная их убьёт!..
— На этот раз в самом деле помолчи, — негромко сказала Хината Мэгги, прижимая изуродованную руку к груди и выступая навстречу воспитательницам.
***
Это была очередная служба, на которую Лили пришла вместе с бабушкой Дженни. Июль приближался к концу, и по мере того, как он клонился к закату, закатывалось солнце дедушки Эндрю. Мамины звонки делались всё более частыми и нервными. Она много плакала, судя по голосу, но своим девочкам в этом не признавалась. Зато потом подолгу разговаривала с папой, и тот вполголоса пытался придать ей сил, неизменно спрашивал, не приехать ли ему в Дублин. Мама, по всей видимости, запрещала. Она правда хотела, чтобы Лили и Пэт провели лето как можно лучше.
Сейчас Пэт сидела по другую сторону от бабушки Дженни на жёсткой церковной скамье прямо, как будто крест проглотила, и всё время косилась на Лили. Та знала, что старшую сестру в церковь привлёк лишь факт того, что благодаря проснувшемуся интересу к религии Лили попала под скупую благосклонность бабушки Дженни.
Впрочем, это мало заботило Лили, усердно и чистосердечно молившуюся за здоровье дедушки Эндрю. Бабушка Дженни как-то сказала, что Создатель, наверное, не призвал ещё дедушку только из-за того, что не хочет расстраивать такую хорошую девочку.
В церкви пахло воском и ладаном, хор прелестно пел гимны. Из второго ряда Лили смотрела на распятие и больше не испытывала страха, который снедал её сердце меньше месяца назад, когда девочка впервые за долгое время вошла в храм. Иисус дружелюбно улыбался ей и обещал, что всё образуется.
Вскоре служба закончилась, и Лили, перекрестившись и улыбнувшись Иисусу на прощание, вышла на улицу. Жидкая толпа прихожан повлекла её было в сторону главной улицы, но сильная рука бабушки Дженни выдернула Лили из потока. Пребывая в замечательном расположении духа, Лили улыбнулась бабушке и сестре, но та посмотрела волком.
— Хотите мороженого? — спросила бабушка, поправляя шляпку. Она всегда это спрашивала и неизменно получала единогласный ответ:
— Да!
Тонко улыбнувшись, бабушка Дженни повела девочек в противоположную главной улице сторону. Каждую неделю после службы бабушка вела Лили в кафе-мороженое и разрешала заказать ей всё, что душе угодно. После того, как Петуния стала ходить с ними, бабушка покупала мороженое и ей, как будто не замечая, что интерес Пэт к церкви ненатуральный.
В этот день Лили решилась, помимо любимого ванильного, на вишнёвый щербет, и улыбчивый продавец Бобби, коренастый юноша лет двадцати, похвалил её выбор:
— А ты большой ценитель, я погляжу, Лили! Вишнёвое у нас — самое лучшее!
— Вот и неправда! — воскликнула Петуния. — Клубничное намного лучше!
Бобби удивлённо посмотрел на неё, а затем подмигнул Лили с видом, мол, мы-то с тобой знаем правду! Пэт от этого вида яростно запунцовела, а бабушка Дженни сурово выговорила продавцу:
— Нечего вам подмигивать моей внучке, молодой человек. За такое можно заработать неприятности.
— Ну будет вам, миссис Эванс! — сложил брови домиком Бобби. — Вы же знаете, что я по-доброму!
— Держите себя в руках, — припечатала бабушка и первой вышла из кафе. Гордо вскинув голову, Пэт последовала за ней.
— Извини, — пробормотала смущённая Лили, неловко комкая салфеточку. Бобби махнул рукой и улыбнулся ей.
— Всё в порядке, Лил, — сказал он, и на душе девочки стало чуточку светлей.
Уже на улице Лили решилась наконец попробовать своё мороженое — оно оказалось отчаянно вкусным, особенно вишнёвое. Бабушка Дженни снисходительно усмехнулась её довольной мордашке и сделала Пэт замечание не лизать так быстро — это выглядит неприлично. Оглянувшись через плечо в стеклянную витрину — Бобби заметил и помахал ей рукой, — Лили улыбнулась и спросила у бабушки:
— Я могу пойти погулять одна?
— Если вернёшься домой к обеду, — быстро ответила бабушка, заметившая поворачивающую из-за угла миссис Перрин, свою приятельницу по игре в бридж, уже махавшую ей.
Не нуждавшаяся в повторении или тем более переосмыслении бабушкой решения, Лили быстро попрощалась и зашагала в сторону речки, где рассчитывала обнаружить Северуса. Он и в самом деле оказался там, на их месте под плакучей ивой.
— Привет! — помахала ему рукой Лили. Северус оторвался от учебника по зельеварению и буквально просиял, завидев подругу.
— Привет! — он подскочил, комично выронил учебник, быстро наклонился за ним и потупился, когда Лили засмеялась.
— Я принесла мороженое, — сказала девочка, протягивая другу подтаявшее, но оттого не ставшее менее вкусным лакомство.
— Спасибо, — однако Северус не спешил принимать угощение. Вместо этого он мрачно и раздражённо уставился на оббитые носки своих ботинок.
— Что такое? — удивилась Лили. — Я тебя чем-то обидела?
— Что ты, нет, конечно! — воскликнул Северус почти возмущённо. — Просто, ну… ты всегда делаешь много для меня… Я бы тоже хотел сделать для тебя что-нибудь.
— Ты делаешь очень многое, Сев! — улыбнулась Лили, аккуратно беря его за руку. — Ты мой лучший друг!
Северус вскинул голову. В его глазах мелькнуло облегчение пополам с куда менее приятным чувством — с таким Пэт наблюдала, как родители или бабушка Дженни хвалят Лили.
— Даже лучше, чем Бенсон?
— Хлоя — моя лучшая подруга, — Лили сделала акцент на последнем слове и поспешила перевести тему: — Давай есть мороженое, а то растает!..
***
Пястные кости правой руки, раздробленные молотком для отбивания мяса, пришлось фиксировать металлическими спицами. Выглядело это ужасно, ощущалось ещё хуже — Хината никак не могла привыкнуть к тяжести кисти и её полной недееспособности.
— Когда мне снимут спицы, миссис Новицки? — спросила Хината сидевшую рядом с ней на заднем сидении старого «Воксхолла» директрису, забиравшую её из больницы в Норфолке. Там Хината провела неделю, в которую ей никто ничего не говорил — лишь задавались всё новые вопросы о произошедшем с рукой: сперва медперсонал, после полицейские и представители службы опеки. Всем интересующимся Хината уверенно отвечала, что девочка, с которой они вместе помогали на кухне, отбивала мясо, но увидела выбежавшую из укрытия мышку и, испугавшись, дёрнула рукой, отчего молоток спланировал в сторону, прямо на руку Хинаты. В её историю, рассказанную твёрдо и правдоподобно, поверили все.
— Доктор Браун сказал, что через месяц сделает повторный снимок и решит, что делать дальше, — ответила миссис Новицки, доставая из портсигара новую сигарету. — Это будет конец августа. Если доктор Браун не решится снять спицы тогда, тебе придётся озадачить посещением доктора свою школу.
— Хорошо, я поняла, — сосредоточенно кивнула Хината, уже думая о совершенно другом. Буквально за день до инцидента ей пришло письмо от Итачи — он спрашивал, думала ли она о том, когда отправится в Косой переулок за всем для школы. Предлагал встретиться там. Со своим глупым увечьем Хинате не хотелось попадаться на глаза Итачи: он будет переживать и непременно решит, что она не в состоянии позаботиться о себе сама… Подобного Хинате очень сильно не хотелось.
Ненависть из-за зависти к ней, оскорбления, попытки травли и нападений — это были принципиально новые уроки жизни, которые не преподали Хинате в Конохе. Да, Неджи-нии-сан был зол на неё долгие годы и однажды избил — но то во время боя, иначе он не позволял себе ничего больше слов. Другие не смели на Хинату даже плохо посмотреть: все знали, что она наследница клана, не отличающегося лояльностью к обидчикам гордости Хьюга. Даже немного забавно, что теперь Хината проходит, пусть и в куда меньших масштабах, примерно через то же, через что проходил Наруто-кун в детстве. Ради его памяти — а также, признавалась себе Хината, ради спокойного сердца Итачи — она обязана достойно пройти испытания.