— Ну конечно.
***
В этот день на ужин, помимо дяди и тёти, был приглашён также профессор Слизнорт, и Джим вовсе не жаждал наступления вечера.
— Он опять будет нудить о своих бывших учениках, — страдальчески предрёк Джим. Он и Дэвид, уйдя поглубже в сад, разминались. Дело было к вечеру, и удушливое марево говорило о приближении обещанного мисс Бэгшот дождя. Может, и вовсе грозы. — «Вот в таком-то году я учил мистера Умника — он теперь заместитель самого министра. Мерлинова борода!»
— Безусловно, так и будет, — согласился Дей. Дотянувшись до крепкой и почти параллельной земле ветки ближайшей груши, он подтянулся на руках, опустился, повторил, а затем снова и снова. Так легко и непринуждённо. — Твоя очередь.
— Угу, — сосредоточенно кивнул Джим, собираясь с силами. Он пока не мог подтянуться больше пары раз, но не оставлял мечту догнать брата.
— Один… — принялся считать Дей. Отойдя чуть в сторону, он поднял с земли трансфигурированную отцом гантель и принялся за собственное упражнение, не сводя взгляда с брата. — Два…
Сжав зубы, зажмурившись, Джим изо всех сил напрягся и потянулся вверх, подбородком к ветке груши.
— Три…
— Я не могу больше, — признал Джим, повиснув на ветке. Руки ныли от напряжения, и Джим поспешил их разжать, мягко приземлиться на землю. — Блин, это нечестно! Мы занимаемся уже две недели, а я вообще не вижу улучшений…
— Мышцам нужно время, чтобы стать сильнее, — заметил Дей, без видимого труда упражняясь с тремя килограммами в каждой руке. Брат просил сделать для него вес побольше, но папа не согласился. — Здесь важны постоянная практика и терпение, мм.
— Откуда ты всё это знаешь? — выдохнул Джим.
— Я же говорил, по приютам понабрался, — спокойно отозвался Дей и кивнул на вторую пару гантель, вес которых был по килограмму. Джим поднял их, стал повторять упражнение за братом и честно сказал:
— Мне кажется, ты опять недоговариваешь.
— Мне кажется, ты становишься параноиком, — хмыкнул Дей с непонятным Джиму весельем. — В чём причина?
Прямой вопрос заставил Джима вздрогнуть. Мальчик поймал себя на желании соврать брату… но не сам ли он, Джеймс Флимонт Поттер, просил брата быть честным с ним? Как же по-слизерински было бы самому соврать!
— После подземелий… — Джим осёкся и настороженно посмотрел на брата, но тот ответил ему наклоном головы. — Ну, меня же тогда отрубило на какое-то время, помнишь? Так вот, Сириус мне потом рассказал, что, пока я был в отключке, ты… — он замолчал. Слова давались с таким трудом, словно бы Джим пытался их выговорить сквозь толщу воды, заполнившей лёгкие. И только взгляд брата: выжидающий, внимательный, полный догадок, дал Джиму сил закончить: — Ты правда приставил нож к горлу Бенсон?
На мгновение Дэвид прикрыл глаза, и Джим неосознанно подался вперёд. Упражнение было начисто забыто: самым важным в момент стал ответ брата.
— Да, приставил.
Джим поперхнулся воздухом и выронил гантели.
— Но почему?! — воскликнул он, подскакивая к брату. Тот открыл глаза — и на Джима посмотрел как будто бы совершенно другой, незнакомый ему человек. Некто куда опаснее Стива Филлипса с бандой и даже всех старшекурсников-слизеринцев вместе взятых.
— Потому что испугался за тебя, — ответил Дэвид негромко, и зло, и мрачно. В глубине его взгляда дементорами кружило что-то ещё, насквозь Тёмное и пугающе мощное, но Джим не в состоянии был понять эту эмоцию. — Я не знал, что этот… Холмс задумал, да.
— Но это ведь не он, а Эйвери и Розье…
— На стене не было написано! — огрызнулся Дей. — Но даже так… Держись от него настолько далеко, как только можешь, Джим. Ты меня понял?
— Что с ним не так? — едва слышно выдохнул Джеймс, захваченный, поражённый и напуганный силой реакции брата.
— Всё, — отчеканил Дей и, отбросив гантели так, словно они ничего не весили, тряхнул Джима за плечи. — Ты можешь мне поверить? Просто делай, как я говорю, и никакая опасность до тебя не доберётся.
— Какая опасность? — пробормотал Джим, едва улавливая нить происходящего. — Дей, какая?..
— Дэвид! — как гром прогремел сильный голос. Джим мотнул головой: дядя Карлус быстро шёл к ним через сад, держа правую руку на поясе — совсем рядом с закреплённой палочкой.
Дей без спешки отпустил Джима и повернулся к дяде, держа руки на виду. За мгновение жуткий сплав ненависти и злобы исчез с его лица, и теперь это вновь был обычный, привычный Дэвид.
— Дядя! — воскликнул он. — Я так рад вас видеть!..
— Что здесь происходит? — остановившись перед мальчишками, потребовал Карлус. Его рука более не находилась в сантиметрах от палочки, но глаза всё так же метали молнии.
— Ничего такого, — буркнул Джим, стараясь не смотреть на брата.
В начавшем отходить от шока Джеймсе медленно, но верно закипала злость.
— Мы тренировались, — добавил Дэвид легко и непринуждённо, словно они сидели в гостиной и обсуждали погоду. — Джимми переживает, что пока не может подтянуться столько, сколько могу я, и я его успокаивал, да.
— В самом деле? — не скрывая сомнения спросил дядя Карлус у Джима.
— Да, — сухо, но твёрдо подтвердил он. Что бы относительно Холмса брат ни скрывал, это не касается взрослых. Это только его, Джима, и Дэвида дело, к обсуждению которого они непременно вернутся.
— Хорошо, — даже если не до конца поверил, настаивать дядя не стал. Потерев седой висок, он добавил: — Иди в дом, Джеймс. Мне нужно сказать несколько слов Дэвиду наедине.
На секунду расширив глаза в неверии, Джим фыркнул и убежал в сторону особняка. Да как же так?! Теперь ещё и у дяди Карлуса с Деем от него секреты?! Что вообще вокруг происходит?!..
«Я выясню, — пообещал себе Джим, подняв голову к небу, с которого сорвались первые капли дождя. — Я это так не оставлю».
========== Глава 19. Побочные эффекты дел мистера Холмса. Часть 2 ==========
За окном бушевала гроза, обрывая листья с деревьев в парке и крупные белые розы с кустов перед домом. Эван Розье со смешанным чувством сожаления и отвращения наблюдал за безумным танцем, в который шторм вовлёк лепестки.
В просторной детской игровой комнате фамильного особняка Розье в западном Суссексе скука и тишина повисли удушливым облаком. Пока внизу, в бальном зале взрослые выпивают и ведут серьёзные беседы, Эван оказался заточён вместе с другими детьми в четырёх расписанных магическими существами стенах. От раздражения захотелось взять со столика чашку с недопитым чаем и швырнуть её прямо в голову искусно нарисованного феникса, или взрывопотама, или дракона — Эван даже потянулся было, но вовремя остановил руку. Нельзя, ещё заденет осколком кого-нибудь из девок — вот ору будет! Эти дуры потом и жаловаться побегут; Эван всерьёз сомневался, что переживёт новое «неудовольствие» отца.
Неприязненный взгляд вновь скользнул по девчонкам. На кушетке в углу, всем своим видом выражая непонимание, почему здесь находится, медленно листала томик стихов четверокурсница Ариадна Забини, самая красивая, слышал Эван мнение, девочка на Слизерине, если не во всей школе (пусть и черномазая). Манерная Аделоиза Гринграсс и вредная Геката Паркинсон, устроившись на диване, перебирали волосы фарфоровых кукол Лис и о чём-то секретничали. Сама Лисанна, казалось, вовсе не заметила, что кто-то играет с её же игрушками без неё: сестра Эвана склонилась над альбомом и сосредоточенно водила по листу карандашами. При мысли о том, что всего через год будет наблюдать эту картину каждый день в Хогвартсе, Эван скривился.
«Может, она попадёт не на Слизерин?» — промелькнула надежда, тут же убитая фактом: окажись Лис на каком-нибудь другом факультете, Эван сгорит от стыда. Ей ведь прямая дорога к тугодумам на Пуффендуй… Нет-нет, нельзя допустить такого позора для имени Розье! Придётся говорить с Лис и объяснять, что на распределении ей нужно будет умолять Шляпу отправить её на Слизерин. «Но до этого ещё целый год», — временно успокоил себя Эван и перевёл взгляд на шумно сопящего Уолтера. Он и Рабастан Лестрейндж пытались играть в магические шахматы, но делали это так бездарно, что Эван с трудом подавлял желание вмешаться и закончить партию в десяток ходов, лишь бы прекратить это посмешище. Лестрейндж к тому же поминутно зевал и выглядел настолько незаинтересованным в происходящем, что даже толстокожий Эйвери начал замечать наплевательское отношение противника к себе. Впрочем, высказать что-либо пятикурснику у Уолтера не хватало духу, а потому оставалось только сопеть, пытаясь привлечь внимание Рабастана.