Единственное, что на данный момент Итачи нашёл любопытного в менталистике магов, была так называемая «плавающая защита». В отличие от окклюменции, сравнимой со стеной или троллями-охранниками на входе в разум, подобная защита динамична и подвластна хозяину, который сам перенаправлял её в момент проникновения в собственный разум. Такой щит являлся скорее живой картиной, проецирующей мысль или воспоминание, нарочно выставленной хозяином в качестве ширмы для того, что скрыто за ней. Однако, во-первых, применение «плавающей защиты» крайне сложно и требует нешуточного навыка в окклюменции, а во-вторых, методы обороны собственного сознания у Итачи на таком уровне, что любому, кто попробует сунуться к нему в голову, придётся самому проходить курс ментального исцеления. Если оно вообще будет возможно.
Но это что касается проникновения в сознания других. Для работы с собственными мыслями и воспоминаниями маги создали Омут Памяти, но Итачи не представлял, как и где можно получить доступ к настолько редкому и дорогому артефакту. Альтернатив он не обнаружил. Следовательно, Итачи с большой долей вероятности предстояло обращаться к старым-добрым клановым методам самокопания, которые он всей душой ненавидел. В первую очередь потому, что они могли всерьёз навредить ему самому.
Мозг для шиноби — лабиринт, и Итачи предстояло пройти собственный. Учиха знал, как он выглядят: дом посреди пустыни, окружённый традиционным садом с вечно стучащим бамбуковым фонтаном, отмеряющим, сколько Учихе Итачи осталось жить. Сейчас фонтанчик звучал приглушённо, но Итачи физически ощущал, как тот стучит. Привык к этому звуку за годы, поэтому не заострял на нём внимания. Хотя, возможно, и стоило.
В его доме пахло зелёным чаем и сладостями, которые готовила мама, костром и самую чуть — морской солью. Здесь были длинные коридоры и комнаты, за дверью каждой из которых хранились воспоминания, рассортированные, упорядоченные. Их было так много — собственных и добытых у других, ценных и бессмысленных, составленных из слов, запахов, сцен, — что объём хранимой в голове Итачи информации мог посоперничать с архивами АНБУ родной деревни.
А ещё в доме обитали призраки. И именно их Итачи опасался.
— Так значит, Рабастан был прав — ты в самом деле изучаешь легилименцию.
Эшли Шелби подошёл неслышно, как он сам думал, вооружённый томиком по нумерологии и располагающей улыбкой. Делает вид, словно просто проходил мимо — что ж, хорошо, Итачи поддержит игру.
— Эшли? — изобразив удивление, Итачи повернулся к нему, захлопывая книгу. — Что тебе нужно?
— Хорошие баллы по нумерологии, — Шелби помахал томиком. Остановившись возле стола, который занял Итачи, он опёрся на него бедром. — Так что, зачем тебе легилименция, Майкл?
— Общеобразовательный интерес? — пожал печами Итачи, откидываясь на спинку стула. — Ты её изучал?
— Не могу комментировать.
— Сочту это за «да».
— Хоть за «у него было по два урока в день, пока не научился ставить на разум защиту», — усмехнулся Эшли и поправил очки. — Насколько тебе полезна теория? Не хочешь попробовать применить полученные знания на практике без риска попасть под проклятие Лестрейнджа?
— Если хочешь потренироваться, предложи лучше как раз Лестрейнджу, — спокойно улыбнулся Итачи. — Мне кажется, ему это нужнее, чем мне.
— Твоя линия поведения претерпела значительные изменения за лето, — ответил ему улыбкой Эшли. — Случилось нечто важное?
— Или моё терпение подошло к концу. Кто знает?
— Твоего терпения хватило всего на год? Не выжить тебе в мире чистокровных, Майкл Холмс, — и, помахав томиком по нумерологии, Эшли удалился восвояси с порцией новой информации о «самом дерзком факультетском грязнокровке». Что ж, будет интересно узнать, какие выводы он сделает.
Ну а пока Итачи вернулся к ментальной магии, всё ещё надеясь, что найдётся способ извлечь воспоминания без Омута Памяти или применения знакомых методик. С каждой страницей эта надежда стремительно угасала.
***
Вволю налетавшись и поностальгировав, Дейдара вернулся в школу. Заглянув на обед лишь на минуту, чтобы захватить пригоршню булочек и полпирога с мясом, Дейдара ненадолго заскочил в общежитие, бросил в спальне метлу с формой и заторопился на шестой этаж. Там он проник в старый класс рун, который облюбовал и в котором пропадал всю неделю. То-то Джим вечно не мог брата найти.
Пропадал же Дейдара по крайне уважительной причине: он конструировал.
Сложив припасы на одну из парт, Дейдара достал из сумки пару библиотечных книг, открыл по закладкам и, положив поверх одной из них волшебную палочку, отошёл к одинокому зеркалу. То было на первый взгляд самым обычным: диаметром с котёл, потемневшим от времени, обрамлённым состарившимся деревом. Дейдара мимолётно взглянул на себя, сдул с лица чёлку и открыл зеркало, как дверцу; приделанные неделю назад петли повернулись туго, не скрипнули.
Позади зеркала зияла аккуратная выемка в стене, облицованная изнутри деревянными панелями, достаточная, чтобы положить внутрь книгу. Это была, собственно, самая простая часть работы — Дейдара просто применил Дотон. Ну а дальше пошли в ход навыки, приобретённые при напарничестве с Сасори и близком (пусть и не всегда добровольном) знакомстве с его механизмами и ловушками.
Просунув руку в провал, Дейдара дотронулся до его потолка и провёл рукой, нащупывая рычаг. Когда подрывник потянул за него, деревянная панель пришла в движение: открылась набок и почти сразу закрылась, вновь превратившись в слитный потолок выемки к стене. Довольно хмыкнув, Дейдара вернулся к парте, надкусил пирог и, жуя, достал из сумки то, ради чего, собственно, и ударился в строгательство.
Сирота, нукенин и просто человек, обеспокоенный собственным материальным благополучием, Дейдара с самого начала обучения в Хогвартсе продумывал пути заработка денег в этом милом заведении. Было много вариантов: от перепродажи конспектов по всевозможным предметам до приготовления зелий. Но свои конспекты старшекурсники успешно продавали младшеньким сами, а варка зелий не то чтобы на отлично удавалась Дейдаре, поэтому обратился он в итоге к одной из самых геморройных и смелых идей.
Двадцатистраничный комикс в руках (а также его продолжения, хранимые до времени в секретном отсеке школьного чемодана) был тем, над чем Дейдара корпел всё лето, из-чего пропустил так много забав и моментов с братом и приятелями. Он был своеобразной гордостью для подрывника, доказательством наличия у него фотографической памяти, достаточной фантазии, чтобы обратить текст романа в графический формат, и определённого таланта к рисованию. Ну, ещё определённый кредит уходил Джирайе, конечно.
Когда на шестнадцатилетие подрывника Кисаме приволок ему завёрнутую в газетку книжонку в яркой обложке и с безумно самодовольной рожей вручил, Дейдара едва не взорвался. На счастье, ему хватило ума сперва спросить у Кисаме, что за хрень тот принёс и почему так доволен — и тогда Дейдаре открылась сокровенная ценность мироздания, серия романов «Ича-Ича». Ками, как много часов они провели вместе… А сколько было дискуссий с Кисаме и даже Сасори на тему сюжета… А как весело было на той общей миссии в Стране Источников, когда Дейдара и Кисаме занимались созданием спин-оффа к любимому произведению, пока Сасори собирал необходимую информацию, а Итачи крутил пальцем у виска…
Ах, было время. Вспоминая себя подростком, Дейдара искренне благодарил врага, коноховского выродка, одного из сильнейших шиноби своего времени Джирайю-но-Данна за великое пособие, как из мальчишки превратиться в мужчину. Именно подобного, по нескромному мнению Дейдары, и не хватало в Хогвартсе.